Форум » Этика, психология, философия... » Теория инферно до Ефремова » Ответить
Теория инферно до Ефремова
Сат-Ок: Читая одного из видных религиозных философов Серебряного века - Евгения Трубецкого - давно нашёл интересное соответствие с представлениями Ивана Антоновича об инфернальности эволюции. Причём кое-где совпадения даже в образах. Привожу отрывок. http://npj.ru/rgnoogen/trubetskoj
Ответов - 14
Alex Dragon: Спасибо огромное!
A.K.: А когда автор говорит об объективности смысла жизни, встают аналогии с Фроммом.
Сат-Ок: Объединяю короткиеи давно не обновлявшиеся темы, т.к. их количество данным сервисом ограничено. Ведь приведённый Сат-Оком фрагмент иллюстрирует инфернальность современного мира. Админ. “В середине грудной клетки Григория словно одубело то, что до атаки суетливо гоняло кровь, он не чувствовал ничего, кроме звона в ушах и боли в пальцах левой ноги. Выхолощенная страхом мысль путала в голове тяжёлый, застывающий клубок. Первым упал с коня хорунжий Ляховский. На него наскакал Прохор. Оглянувшись, Григорий запечатлел в памяти кусочек виденного: конь Прохора, прыгнув через распластанного на земле хорунжего, ощерил зубы и упал, подогнув шею. Прохор слетел с него, выбитый из седла толчком. Резцом, как алмазом на стекле, вырезала память Григория и удержала надолго розовые дёсны Прохорова коня с ощеренными плитами зубов, Прохора, упавшего плашмя, растоптанного копытами скакавшего сзади казака. Григорий не слышал крика, но понял по лицу Прохора, прижатому к земле с перекошенным ртом и вылезшими из орбит телячьими глазами, что крикнул тот нечеловечески-дико. Падали ещё. Казаки падали и кони. Сквозь пелену слёз, надутых ветром, Григорий глядел на серую киповень бежавших из окопа австрийцев. <…> Вдоль железной решётки сада, качаясь, обеспамятев, бежал австриец без винтовки, с кепи, зажатым в кулаке. Григорий видел нависший сзади затылок австрийца, мокрую у шеи строчку воротника. Он догнал его. Распалённый безумием, творившимся кругом, занёс шашку. Австриец бежал вдоль решётки, Григорию не с руки было рубить, он, перевесившись с седла, косо держа шашку, опустил её на висок австрийца. Тот без крика прижал к ране ладони и разом повернулся к решётке спиною. Не удержав коня, Григорий проскакал; повернув, ехал рысью. Квадратное, удлинённое страхом лицо австрийца чугунно чернело. Он по швам держал руки, часто шевелил пепельными губами. С виска его упавшая наосклизь шашка стесала кожу; кожа висела над щекой красным лоскутом. На мундир кривым ручьём падала кровь. Григорий встретился с австрийцем взглядом. На него мёртво глядели залитые смертным ужасом глаза. Австриец медленно сгибал колени, в горле у него гудел булькающий хрип. Жмурясь, Григорий махнул шашкой. Удар с длинным потягом развалил череп надвое. Австриец упал, топыря руки, словно поскользнувшись; глухо стукнули о камень мостовой половинки черепной коробки. Конь прыгнул, всхрапнув, вынес Григория на середину улицы. <…> Муть свинцом налила темя. Григорий слез с коня и замотал головой. Мимо него скакали казаки подоспевшей третьей сотни. Пронесли на шинели раненого, на рысях прогнали толпу пленных австрийцев. Они бежали скученным серым стадом, и безрадостно-дико звучал стук их окованных ботинок. Лица их слились в глазах Григория в студенистое, глиняного цвета пятно. Он бросил поводья и, сам не зная для чего, подошёл к зарубленному им австрийскому солдату. Тот лежал там же, у игривой тесьмы решётчатой ограды, вытянув грязную коричневую ладонь, как за подаянием. Григорий глянул ему в лицо. Оно показалось ему маленьким, чуть ли не детским, несмотря на вислые усы и измученный страданием ли, прежним ли безрадостным житьём, - покривлённый суровый рот. - Эй, ты! – крикнул, проезжая посредине улицы, незнакомый казачий офицер. Григорий глянул на его белую, покрытую пылью кокарду и, спотыкаясь, пошёл к коню. Путано-тяжек был шаг его, будто нёс за плечами непосильную кладь; гнусь и недоумение комкали душу. Он взял в руки стремя и долго не мог поднять затяжелевшую ногу” (Книга первая, часть третья, глава V).
Александр Гор: М-м, простите, Уважаемый Сат-Ок… Это вы к чему?
Сат-Ок: Я тут немножко провоцирую, конечно. Алекс высказал мысль о том, что это сансара крутит крутыми революционерами, а не они учитывают её логику. Также предположил, что зарубить кого-то шашкой (для начала) никто из нас не сможет. Я привёл фрагмент из "Тихого Дона" о том, как человек, стиснутый обстоятельствами, реагирует поначалу на такие вещи. А потом привыкает. Или не привыкает. Это очень глубокая тема - поведение в пограничных ситуациях и дальнейшая жизнь человека. Своего рода чёрная инициация.
Трак Тор: Сат-Ок пишет: Теория инферно до Ефремова "С тех пор, как человек начал размышлять о жизни, жизнь бессмысленная всегда представлялась ему в виде замкнутого в себе порочного круга. Это — стремление, не достигающее цели, а потому роковым образом возвращающееся к своей исходной точке и без конца повторяющееся. О таком понимании бессмыслицы красноречиво говорят многочисленные образы ада у древних и у христиан. Царь Иксион, вечно вращающийся в огненном колесе, бочка Данаид, муки Тантала, Сизифова работа – вот классические изображения бессмысленной жизни у греков. Аналогичные образы адских мук можно найти и у христиан. Например, Сведенборг видел в аду Кальвина, осужденного вечно писать книгу о предопределении. Каждый вновь написанный лист проваливается в бездну, вследствие чего Кальвин обречен без конца начинать работу сызнова. В аду все — вечное повторение, не достигающая конца и цели работа, поэтому даже самое разрушение там — призрачно и принимает форму дурной бесконечности, безысходного магического круга <...> Ад таится уже в той действительности, которую мы видим и наблюдаем, чуткие души в самой нашей повседневной жизни распознают его в его несомненных явлениях. Недаром интуиция порочного круга, лежащего в основе мирового процесса, есть пафос всякого пессимизма, религиозного и философского. Возьмем ли мы пессимистическое мироощущение древней Индии, учение Гераклита и Платона о вечном круговращении вселенной или Ницше — о вечном возвращении — всюду мы найдем варианты на одну и ту же тему: мировой процесс есть бесконечное круговращение, вечное повторение одного и того же". Е.Т. ставит здесь в один ряд древних индийцев и Гераклита с Платоном с Ницше. В начале 20-века. когда начали открывать Ницше, действительно, господствовала точка зрения, что он - эпигон древних. Вечное повторение одного и того же - на самом деле Ницше говорил не о том, хотя буквально его слова указывают на это. На самом деле круг Ницше - не порочный замкнутый конечный круг, повторенный бесконечное число раз. Возглас Ницше "Жизнь! Еще раз!" говорил о мужественном приятии бесконечной жизни (в которой наши личные жизни лишь эпизоды), бесконечно продолжающейся. Бесконечно продолжающаяся бесконечность - не порочный круг, а окружность бесконечного диаметра, - бесконечная прямая, образ, графически беднее привычной нам диалектической спирали. Но это из-за недостаточности нашего воображения. Ефремов почти ничего (кроме рассуждений об экологических нишах и "сгущениях инферно" для человека) не добавил к Трубецкому. Кроме антропоцентрического пафоса и гуманистической идее прекращения страданий, самых обычных, без мудреного "инферно", конечно. Кстати, Трубецкой привел очень емкое определение "жизненного круга" как инферно: «земля еси и в землю отыдеши».
Цитатник Мао: Сат-Ок пишет: Алекс высказал мысль о том, что это сансара крутит крутыми революционерами, а не они учитывают её логику. Так сансара древнее революционеров. И больше. Как в средневековом анекдоте - в харчевне зашел разговор о Тимуре: "Такой великий правитель! такой великий!" Молла Насреддин послушал и говорит: "А верблюд все-таки больше."
Alex Dragon:
Lendadima: На вскидку приходят произведения Хайяма Омара. Его логика: "Судьба играет человеком. Она достигает своих целей не считаясь с его внутренним миром. При этом страдание - неизменный спутник жизни. Спасение - в вине. " Отсюда один шаг до вывода, что страдание СПОСОБСТВУЕТ эволюции человека. Что-то есть и у Киплинга. Вспоминаю сказку про слоненка, которому крокодил вытянул нос, а тот затем надавал тумаков обидчикам. И у Некрасова:"Дабы одного возвеличить, судьба тысячи слабых уносит" У Джека Лондона суровый север закаляет смельчаков, отсеивает слабых. Увы, большинство предшественников выхватывали части, не замечая целого. В этом смысле ИАЕ вне конкуренции.
Александр Гор: Alex Dragon пишет:
Mirdin: Сат-Ок пишет: Читая одного из видных религиозных философов Серебряного века - Евгения Трубецкого - давно нашёл интересное соответствие с представлениями Ивана Антоновича об инфернальности эволюции. Причём кое-где совпадения даже в образах. Ефремов вообще очень близок по некоторым параметрам к философии Серебряного века. Например взять хотя бы Соловьева- человечество ефремовского будущего- чем не Богочеловечество? Где- то в Часе Быка есть фраза Фай Родис о преобразовании косной материи активным человеческим началом. А теория инферно- это продукт христианского (в широком смысле слова) типа мышления. Мир воспринимается не как гармонически упорядоченный Космос, а как "во зле лежащий", несовершенный, его надо преобразовать.
Цитатник Мао: Ну строго говоря впервые эта теория появляется в зороастризме и затем повторяется в разных вариантах во всех мировых религиях. И даже не в мировых.
Mirdin: Впервые она наверно появляется вместе с культурными героями- Гильгамешом, Прометеем итп. Культурные герои- это первые "инферноборцы", "размыкатели" круга природной гармонии. Проблема в том, что их борьба считалась безнадежной и обреченной на поражение, потому что даже боги могут действовать только в пределах естества, даже они не в силах вырваться за пределы мирового круговорота. В христианстве же, Бог лежит по ту сторону мира и его законов.
Цитатник Мао: Ну не в одном христианстве, уж это точно.
полная версия страницы