Форум » Универсальная история: эволюция природы и общества » Постмодерн и гендер » Ответить
Постмодерн и гендер
Сат-Ок: Последнее десятилетие Западный мир всё глубже засасывает плоское болото постмодернизма со всей его спецификой - сознательной деконструкцией любой структуры, включая искусство, мышление, тело или отношения между полами. Это было подготовлено в трудах таких европейских философов ХХ века как например Деррида, Бодрийяр, Фуко или Делёз. Уничтожение образования, однополые браки, ювенальная юстиция, имхология, высмеивание всякой героики, толерантность при сохранении отчуждения, размывание понятия субъекта и объекта на вещественном уровне, перформансы вместо искусства - всё это морфология изначального гештальта постмодерна. Сюда буду выкладывать особо поразительные факты жизни наших коллег-европеоидов с западной части континента. Давно продвигаемая идея замены слов "мама" и "папа" как нетолерантных находит своё воплощение во всё большем количестве стран Евросоюза: http://www.newkaliningrad.ru/news/community/2025678-v-vilnyuse-bolshe-net-mam-i-pap.html
Ответов - 83, стр:
1 2 3 All
A.K.: Франция, на развалина бастиона Сен-Жерве
Сат-Ок: A.K. пишет: А ты уверен, что не осталось ни одной той, конструктивной, феминистки? Разумеется, многие из них живы и здоровы :) Но они уже не феминистки, потому что всего добились, чего хотели. Юридически борьба таких как Айслер, выиграна. А психологически мир идёт совершенно не туда. Исходя из их же идей (социальное партнёрство, Чаша и Клинок), они должны теперь бороться с механоженщинами нового поколения, равно как и прочими бесполыми толерастами. Мы что-нибудь знаем про их напряжённую борьбу, полную драматизма и активного осмысления хотя бы на публицистическом уровне? - ничего не знаем. Работают где-нибудь в институтах гендерных исследований, ни на что особо не влияют. Или переродились, или утеряли энергию.
Alex Dragon: A.K. пишет: Выскажу предположение, что "толерастия" - результат неудавшейся революции 60-х гг. Серьёзных социальных изменений не произошло, зато "пена", "шаловливые мальчики" из письма ИАЕ к Олсону, таким образом отыгрались, придя к управлению обществом. "в области радикальной молодежной культуры ничто не продается так хорошо, как грамотно расфасованный и политически корректный бунт против мира, где царит политкорректность и все расфасовано для продажи." В . Пелевин "Generation П" Это всё один тренд, старый бюрократический трюк: если явление нельзя победить, то его надо возглавить и направить. По ходу выхолостив содержание так, чтобы оно стало безвредным. Это и история легальной социал-демократии, и даже исламская революция в Иране - когда протестные настроения канализируются в безопасном и даже выгодном капиталу направлении.
A.K.: Юридически в индустриально развитых странах борьба выиграна ещё в первой половине 20-го века. В 60-80-е гг боролись уже за социальные права. А это требовало и продолжает требовать изменения общества. Вот только если в 60-80-е были и конструктивные проекты такого изменения, то сейчас на слуху осталась одна "клиника". Кризис цивилизации. Центр изучения партнёрства, созданный Риан Айслер, существует и работает. Судя по сайту, основные программы - это вопросы создания "заботящейся экономики" и остановка "внутреннего насилия" (intimate violence - не знаю, что имеется в виду). О полной драматизма борьбе не слышно, но РА и раньше была не борцом, а исследователем. Любопытно: В Википедии на русской странице про Клариссу Пинколу Эстес говорится, что она сооснователь и содиректор организации «Colorado Authors for Gay and Lesbian Equal Rights», безо всяких ссылок на источники. Но на англоязычной странице о ней ничего такого не сказано, на сайте этой организации её имени также нет. Похоже, лажа.
A.K.: Коль, тут ещё вот какой момент есть. "Цивилизация партнёрства" предполагает охранение всех живущих. В современной истории к этому ближе всего североевропейские социальные государства. Но при отсутствии в обществе устремлённости к восхождению человека (а символ этого - клинок) мы рискуем получить "разнообразие уродств" (по очень удачному выражению Нигоры Двуреченской), что и получаем. Вот тебе и необходимость гендерного баланса, который тоже, как и всё, на лезвии бритвы.
Сат-Ок: A.K. пишет: В современной истории к этому ближе всего североевропейские социальные государства. После резкой активизации ювеналки - боюсь, что нет. Эти достижения в прошлом, перетлели сами себя.
A.K.: Сат-Ок пишет: После резкой активизации ювеналки - боюсь, что нет. Эти достижения в прошлом, перетлели сами себя. Я под современным подразумевал период с конца 50-х гг и по настоящее время.
Сат-Ок: Проблема современного человечества, всё более обостряющаяся и находящая в постмодерне своё финальное завершение, высказана ещё гениальным Гераклитом: для бодрствующих существует единый и всеобщий космос, из спящих же каждый отвращается в свой собственный.
Сат-Ок: Вот интересное свидетельство человека, очень хорошо понимающего, к чему зовёт постмодерн, но сомневающегося ещё пока. Но - почти убеждённого.. «Учеными явно ощущается «заказ» на «вечную жизнь» через замену белкового тела искусственным. Виртуальное (информационное, кибернетическое) тело будет способно нарушить силу гравитации, равновесие, возможно, привязку ко времени. Живое тело имеет через предклинье мозга так называемую «эгоцентрическую систему координат», когда создается кинестетическая карта на основе расчетов об угле поворота в каждом суставе, натяжении каждой мышцы – особая корректирующая система пространственно-временной необходимости. Избавление от нее может означать дрейф в сторону патогенности, энтропийного реплицирования нематериальных тел, потери личности. Пространство, переполненное системой когерентных векторов смешанных степеней свободы – будет ли это означать реальную свободу? Не накроет ли человечество инфернальная тень запрограммированной гибели и не будет ли предвещать такая глобальность распад интимности? Человек из архаичного «повелителя молний» просто станет конструктором с использованием технологии сборки квантовых кодов. Хотя, возможно, это и есть спасение, когда можно будет выбирать различные гармоники, моды колебаний, вибрировать бесконечным числом образов на Подиуме неопределенности.»
A.K.: Да, трансгуманизм. Это из личного общения?
Сат-Ок: Да, из личного. Но всё современное искусство и философия обслуживает этот заказ, так что это за рамками отдельной маргинальной концепции. Когда я писал статью о гоблинских переводах (кстати, не нашёл её на форуме что-то), это ещё не было проявлено так отчётливо. Поэтому и оценки были очень мягкие, отстранённые. Теперь заполоняет пространство всё интенсивнее. Дело именно последнего десятилетия. Тут ведь очень серьёзная психологическая и онтологическая подоплёка. Нужно ли задаваться вопросами бытия человеку и его месту в нем? Тенденция такова - вещи должны прекратить отражать архетипы. Вещи должны быть сами по себе, быть тождественны сами себе, сделаться индивидуальными, заполучить право индивидуального существования, и соответственно, они должны перестать быть красивыми. Это очень важный момент. Уродство - когда вещь или человек означает только сами себя, не включаясь ни в какую таксономию, не воплощая в себе ничего, не будучи знаком ничего кроме самого себя - это и есть самое большое уродство. И именно это привлекает продвинутых адептов больше всего. Если женское тело, например, в греческом мире обозначало вселенский принцип, то полуобнаженный «Femen», феминизм - показывает только самоё себя. Всё символическое, привлекательное, эротическое отсюда изгнано. Она, феминистка, освобождена от эротического, и её обнажённое туловище призывает созерцателей держаться от него подальше. Оно говорит - «не трогай, я - не предмет вашего восхищения, это будет сексуально насилие, домогательство, если вы воспримете меня как то, о чем вы подумали». Поэтому выбираются самые омерзительные представительницы женского пола, ставятся в самые омерзительные ситуации, раскрашиваются самыми омерзительными лозунгами для того, чтобы внушить ко всему отвращение, прежде всего - к сакральному как таковому.
A.K.: Так. Но ведь это не чей-то злобный заговор, это свойство современного состояния общества как системы. В системе что-то вызрело, что заставляет её генерить им5енно такие явления. Интересно знать - что.
Сат-Ок: Пишет Дмитрий Булатов, активный сотрудник ГЦСИ: Средством художественного сообщения в этих работах служит живая или жизнеподобная материя, а основным изучаемым методом – сочетание свойств живого организма и технически воспроизводимого изделия. Антология дает емкое представление о нынешней стадии развития экспериментального искусства и об актуальных художественных стратегиях присвоения и изъятия дара подлинности, анализу которых посвящено это исследование. http://www.videodoc.ncca-kaliningrad.ru/upload/PH_PDF.pdf Что такое радикализация и избыточность технологического и научного прогресса? Каков эволюционный потенциал, заложенный в основных технологических трендах XXI века – роботехнике, био-, нейро- и генной инженерии, нанотехнологии? Каждое из этих направлений максимально проблематизирует традиционно сложившиеся границы жизни и смерти, демаркации нормы и патологии, различения между смоделированным объектом и биологическим существом. Рассмотрение этих вопросов вряд ли возможно без учета опыта современного искусства, которое обладает парадоксальным свойством не только подтверждать своими стратегиями существующие версии современности, но и оговаривать их границы. Искусство, рождающееся в новых условиях постбиологии – в условиях искусственно оформленной жизни – не может не делать эту искусственность своей неизбежной темой. Однако время, длительность, а значит и сама жизнь не могут быть показаны зрителю непосредственно. Поэтому главным жанром постбиологического искусства становится техническая документация, в которую входят планы, чертежи и видеоматериалы к проектам. Именно в этой точке документация становится незаменимой, становится залогом жизни как таковой: документация вписывает существование того или иного существа в историю, превращает его существование в жизнь – неважно, «на самом ли деле» живое это существо или искусственное. http://www.videodoc.ncca-kaliningrad.ru/predislovie/ (подробнее - по ссылке. в правом верхнем углу - навигация) Последние достижения в области высоких технологий, таких как робототехника, био- и генная инженерия, нанотехнологии, позволяют сделать вывод, что современное общество находится не только на пороге очередной научно-технологической революции, но и вступает в качественно иной период своего исторического развития. Особенность этого периода – в максимально полном использовании знаний о первоосновах живой и неживой материи, знаний о физической природе человека. Фундаментальное отличие – в том, что могущественные технологии, до сих пор изменявшие главным образом окружающий мир, сегодня оказываются нацелены на самого человека. Стремление выйти за пределы собственных границ, обозначенных словом «sapiens» (т.е. интеллектуальные способности), было присуще человеку во все времена. Наиболее четкое отражение этих многовековых устремлений можно найти в словах русского философа Николая Бердяева: «Человек есть существо, себя преодолевающее». Однако подвергнуть радикальной трансформации те его качества, которые обозначаются словом «homo» (т.е. его геном, физиологию, нейро-систему, телесность и т.д.) – такое становится возможным только в нынешнюю эпоху. Современного человека все более тяготит зависимость от неподконтрольных ему факторов – пространства и времени, собственных психофизических данных. Ограниченности, патологии, ущербности – все это начинает осознаваться в качестве проблем, допускающих и даже требующих технологических решений. Природа человека, таким образом, начинает восприниматься как полигон для самых разнообразных манипуляций и модификаций, имеющих целью не только задачи исцеления человека, но и его улучшения. Технологии подобного вмешательства разрабатываются самым широким диапазоном научных дисциплин – от генетики и синтетической биологии, до целого спектра нейро- и биомедицинских наук. Следующий шаг – радикальная модификация человека и окружающих его живых существ. В качестве перспективного направления в этом отношении в последнее время рассматриваются нанотехнологии. Здесь речь идет о манипуляциях, осуществляемых в масштабах нанометров, т.е. отдельных молекул. Произведения искусства, рождающиеся в условиях искусственно оформленной жизни, не могут не делать эту искусственность своей неизбежной темой. Подобные научные исследования, одновременно уникальные, интересные и пугающие, воспринимаются представителями гуманитарных наук как предмет, обязательный для глубокого осмысления и анализа. Насколько этичны научные эксперименты, каковы перспективы широкого распространения новейших технологий, и каким станет наш мир после этого – вот лишь некоторые из того круга вопросов, которые сегодня активно обсуждаются в этих областях. Не остались в стороне от общественной дискуссии на эту тему и представители искусства, интерпретируя в своих произведениях как формальные, так и смысловые особенности языка новых технологий. Казалось бы, интересы художников в этой сфере должны целиком ограничиваться областью имажинативной игры, что всегда и ожидалось от изобразительных искусств. Именно так дело и обстоит в кинематографе и мейнстриме от искусства, которые охотно используют визуальные эффекты новых медиа, ориентированные на смену впечатлений. Однако в последнее десятилетие на территории современного искусства возник и оформился целый ряд художественных произведений, которые впрямую рефлексируют над техническими приемами и методами новейших технологий. Средством создания этих работ служит живая или жизнеподобная материя, а способом – экспериментальные биомедицинские и информационные технологии. Произведения искусства, рождающиеся в подобных технобиологических (постбиологических) условиях – в условиях искусственно оформленной жизни – не могут не делать эту искусственность своей неизбежной темой. Поэтому наибольший интерес в этих работах представляют собой те художественные стратегии, цель которых заключается в переходе от озабоченности интерпретационными практиками к прямой операционной деятельности, где технология оказывается непосредственно связанной с целевым состоянием организма. Средством создания этих произведений искусства служит живая или жизнеподобная материя, а способом – экспериментальные биомедицинские и информационные технологии. Произведения техно-био-художников – это усложненные представления о жизни. Возникшие, как правило, в лабораториях и часто в сотрудничестве с научно-исследовательскими центрами, эти работы являют нам новый тип искусственно организованного времени. Такого времени, которое сочетает в себе знаки существования как живого организма, так и технически воспроизводимого изделия. Однако время само по себе, длительность, а значит и сама жизнь не могут быть показаны зрителю непосредственно. Поэтому главным жанром технобиологического искусства становится техническая документация, в которую входят чертежи, комментарии и видеоматериалы к проектам. Именно в этой точке документация становится незаменимой, становится залогом жизни как таковой: документация вписывает существование того или иного существа в историю, превращает его существование в жизнь – неважно, «на самом ли деле» живое это существо или искусственное. Сегодня технобиологическое искусство является тем местом, где опробываются различные художественные инновации. Чтобы оно не оставалось малопонятной экзотикой для широкого зрителя, в рамках международной антологии «Эволюция от кутюр» Калининградский филиал ГЦСИ представляет коллекцию документальных фильмов о самых ярких проектах, реализованных художниками в последние годы с применением новейших технологий XXI века – искусственной жизни, робототехники, био- и генной инженерии. Мы надеемся, что этот проект даст емкое представление о нынешней стадии развития экспериментального искусства, и будет способствовать творческому диалогу художников разных стран, равно как и пробуждению в публике понимания своеобразного языка искусства новых технологий.
Сат-Ок: A.K. пишет: Но ведь это не чей-то злобный заговор, это свойство современного состояния общества как системы. В системе что-то вызрело, что заставляет её генерить именно такие явления. Интересно знать - что. Об этом ещё Шпенглер писал 100 лет назад. А 50 лет назад - Гумилёв. Старческий маразм западной цивилизации. Уже идёт некроз тканей, а сумасшедший старичелла занят нарциссизмом и уверен, что это божественный процесс, потому что всю жизнь просидел перед пультом управления огромной военно-политической мощью.
Alex Dragon: Максов трёп в этой теме и в «Эрихе Фромме», а так же частично горовский, перенесён в «Невнятное бормотание».
A.K.: Разделил тему на три. Здесь - "Постмодерн и гендер". Обсуждение ГС, начиная с выступления Алекса в роли адвоката дьявола, получил название "Грустецы". Обсуждение книги Риан Айслер и сопутствующих тем также получило свою площадку.
A.K.: Сат-Ок пишет: Об этом ещё Шпенглер писал 100 лет назад. А 50 лет назад - Гумилёв. Старческий маразм западной цивилизации. Уже идёт некроз тканей, а сумасшедший старичелла занят нарциссизмом и уверен, что это божественный процесс, потому что всю жизнь просидел перед пультом управления огромной военно-политической мощью. Да, ещё, по-моему, Портос в "10 лет спустя" говорил, что всё вырождается. По Гумилёву, причина явления в снижении пассионарности общества (числености пассионариев) ниже некоторого значения, за которым цивилизация вступает в фазу "обскурации", в которую западная цивилизация вступила в ХХ веке. (Админское: О теории Гумилёва и её сопоставлении с Ефремовым у нас есть тема, поэтому, если возникнет желание продолжить обсуждение соответствующих идей, прошу это делать там: ссылка.) А Шпенглера я, к сожалению, не читал. В чём он видит причину "заката"? И ещё такой вопрос возможен: нельзя ли найти социальные причины того же явления, "синхронистичные" (по Юнгу) с цивилизационными? Скажем, создание относительно благополучного социального государства создаёт культуру ослабленных городских гедонистов (у Ефремова -"цветы на обочине"), которые постепенно вытесняют другие формы жизни. Написал и понял, что другими словами уже говорил об этом выше. :)
Сат-Ок: A.K. пишет: В чём он видит причину "заката"? Он отказывается от причин и следствий как таковых, утверждая, что это категории мёртвого рассудка, в то время реальность живёт по законам органического одновременного прорастания, в единой сцепке. Тогда, говоря о причинах, мы уткнёмся в констатацию: причина мира - мир. По Шпенглеру - это судьба, естественное завершение гештальта, возвращение к энергии земли и крови после максимальных абстракций денежных империалистических энергий и гедонистического нарциссизма.
Мечтатель21: Насколько помню, у Шпенглера присутствует концепция "цивилизации больших городов" как завершающей стадии развития отдельной культуры. Это - массовость, маникратия, технократизм, удаленность от природы (переходящая в противоестественность, в т. ч. сексуальную). Но вообще говоря, эта стадия развития цивилизации, характеризующаяся урбанизацией, всесторонним развитием техносферы, всевозможных средств коммуникации и передачи информации, имеет свою сложную диалектику. Как написано у Ефремова: "...Там на улицах — бешенство автомобилей, и мне кажется, что все они дышат злобой к пешеходам, а пешеходы злятся на них. В спешке суетятся толпы безыменные и безликие, огромные дома набиты людьми, скученными в низких душных комнатах, согнувшимися над столами и станками в монотонной и нудной работе. А вечером начнется погоня за развлечениями, раздастся грохот воющей и стучащей ритмической музыки, призраки кино, экраны телевизоров, сочащиеся голубым ядом. И выпивка за выпивкой, сотни тысяч людей пропитаны алкоголем, умеряющим нервный спазм нетерпения, ожидания чего-то лучшего, что не приходит, да и не может прийти. И незаметно жизнь ухудшается и нищает, человек, стремящийся к успеху, видит, что он обманут. Квартира, которую он ждал несколько лет, оказывается дешевой клетушкой, заработок по-прежнему не обеспечивает исполнения даже скромных желаний, дети становятся, не радостью и опорой, а обузой и обидой. И тогда перед человеком встает колоссальный вопросительный знак — зачем? — И мы с вами живем в этих огромных городах! — И знаете почему? — Нет! — Что-то в самой атмосфере города подгоняет нас и не дает залениться, может быть, возможности, скрытые в культурных ценностях нашего мира, сконцентрированных, разумеется, только в больших городах. — Видимо, вы правы, но меня, как военного, пугают гигантские города. Они ведь чудовищные мышеловки на случай ядерной войны, и правительствам не мешало бы это предвидеть. Я не говорю о прямом поражении ядерными ракетами или бомбами. Каждому очевидно, что люди, как нарочно, собраны, чтобы стать перед всеобщей и быстрой смертью. Нет, пусть не будет такого! И все же каждый колоссальный город — Париж, Токио, Нью-Йорк, Лондон, — как водоворот, вбирает в себя массы воды, пищи, топлива в количествах, какие мы с вами даже не представим. И если хоть маленький, совсем короткий перебой, разруха в транспорте, работе коммуникаций, тогда город станет исполинской ловушкой голодной смерти. Или гибели от жажды более верной, чем в пустыне. — Это хороший образ — водоворот. Или воронка мельницы, все перемалывающей и производящей нервнобольное, худосочное племя, все дальше уходящее от прежнего идеала человека, каким мы его привыкли видеть в произведениях искусства и мысли прошлых столетий. Нет, настоящие города будущего должны быть похожими на такие вот небольшие дома в маленьких садах, какое бы пространство они ни занимали. И если мы не решим задачи с городами и транспортом, то вся наша цивилизация полетит к черту, породив поколения людей, негодных для серьезной работы, в чем бы эта работа ни заключалась! За городскую жизнь к человеку приступают четыре неминуемые расплаты. За безделье, малость личного труда — шизофрения, за излишний комфорт, леность и жадную еду — склероз, инфаркт, за переживание срока, на какой рассчитан наследственностью данный индивид, — рак, за деторождение как попало, за беспорядочные браки по минутной прихоти, за безответственность в таком важнейшем вопросе, как будущность собственных детей, — расплата — плохая стойкость детей к заболеваниям, наследственные болезни, кретинизм, уменьшение умственных и физических сил потомства..."
Сат-Ок: Мечтатель21 пишет: у Шпенглера присутствует концепция "цивилизации больших городов" как завершающей стадии развития отдельной культуры. А также разрушение крестьянства и превращение его в т.н. феллахство - т.е. лишённую сакральных связей с землей жизнь в сельских условиях.
Мечтатель21: Как я понял, Шпенглер под "феллахством" понимал не обязательно крестьян, но вообще последнюю стадию жизни культуры, ее дотлевающую деградацию (этот процесс происходит ведь не только в сельской местности, но и в городах, заполненных вымирающим, апатичным населением). Названо так, видимо, по аналогии с египетскими арабоязычными крестьянами, ничего не помнящими о великом прошлом своей земли. Культура, по Шпенглеру, - внутренне замкнутый, монадический организм, обладающий "сквозной" структурой, обеспечивающей его жизнеспособность и уникальность. Уникальность и внутренняя структурная стабильность культуры составляют главную проблему исторического познания - проблему понимания исследователем, как представителем конкретной культурно-органической целостности, чуждой ему культурной реальности. Единственная возможность этого предоставляется распределением "возрастных", стадийных параметров различных культур, благодаря чему их можно сопоставлять хотя бы внешне. Шпенглер выделяет восемь основных культурных типов - египетский, индийский, вавилонский, китайский, аполлоновский (греко-римский), майя, магический (арабо-византийский) - ныне мертвых; и фаустовский (западноевропейский), существующий поныне. Кроме того, отмечается зарождение нового культурного типа - русского. Средняя продолжительность жизни культурного организма - 1200 - 1500 лет. По мере роста и взросления культуры ее структурная основа - "душа культуры" - постепенно утрачивает гибкость, мобильность и превращается в окостеневшую систему жестко конституированных ценностей, выполняющих теперь только консервативные функции взамен импульсивно-творческих. Результат этого процесса - перерождение культуры в цивилизацию или "обездушивание" жизни, ее интеллектуализация и рационализация, подмена непосредственно-жизненного отношения к реальности механическим; искусство, выполнявшее функции связи с "универсальной жизнью", становится имитацией их, поэтика восприятия мира уступает место техническому его порабощению. Наиболее устойчивое основание для выделения самостоятельной культуры-организма специфика восприятия ею пространства или "прафеномен" культуры. Фаустовская культура формирует специфическое историческое видение пространства, реализующееся в понятии "дальнего пространства", в иррациональном числе, в понятии бесконечно малого, исторических хрониках, археологии, гипостазии старости. Подобному видению истории должно соответствовать и особое понимание исторического познания. Шпенглер именует его "морфологией", суть которой - в структурном исследовании культурных организмов в синтезе непосредственно-интуитивного усмотрения, аналогического метода и "художественного портретирования" кардинальных и уникальных фактов жизни конкретной культуры. "Морфология" по своей природе синхронна, т. к. ориентирована на интуитивно-аналитическое сравнение культур, находящихся на аналогичных стадиях роста, второй том "Заката Европы" предлагает дополнение морфологически-синхронного метода диахронным, т. е. смысловым и схематическим разворачиванием единого исторического процесса, порождаемого единым и бесконечным процессом жизни. Самоосуществление жизни также происходит циклическим образом: от внеисторического существования через историческое вновь к внеисторическому. Временная "социализация" жизни расположена между фазами а-исторического существования, или "феллашества" (феллахи - традиционное название земледельцев-общинников Сирии и Палестины, сохранивших родообщинный строй и примитивное хозяйство, несмотря на существование в этих районах нескольких развитых цивилизаций; "феллахи" в терминологии Шпенглера - поколения, приходящие на исходе и после исхода цивилизаций и неспособные к историческому самоосуществлению и даже к сохранению достижений предков, "феллашеские" народы лишены "исторической души"). http://sozfil.narod.ru/index/0-20
Сат-Ок: Мечтатель21 пишет: Шпенглер под "феллахством" понимал не обязательно крестьян, но вообще последнюю стадию жизни культуры, ее дотлевающую деградацию (этот процесс происходит ведь не только в сельской местности, но и в городах, заполненных вымирающим, апатичным населением). Да, это верная поправка. Город в ЗЕ превращается сам по себе в большую деревню.
Alex Dragon: Не совсем пока уяснил, как интимность может быть «тоталитарной», но вот что явно таки проглядывает в словах людей — то что любая имманентность тоталитарна.
Сат-Ок: Да. Имманентность тоталитарна, а трансцендентность - вообще "Сами Знаете Кто". Первое - можно менять относительно мягко, просто главное - не зависеть от неё. А второе - главное зло, лучшее оружие в борьбе с которым - отчуждение и ирония. И размывание имманентного важно не само по себе, а как косвенное средство для тотального уничтожения трансцендентного.
Сат-Ок: Гендерная проблема в постмодерне Преодоление Фрейда: Анти-Эдип Исследования пола в ХХ веке привели к тому, что вслед за Фрейдом пришла новая плеяда психоаналитиков – Райх, Адлер, Лакан (Юнг — это отдельная тема), которые предложили осуществить в отношении Фрейда приблизительно то же, что Маркс сделал относительно классической политэкономии Адама Смита. Структура Адама Смита довольно подробно описывала функционирование капиталистического хозяйства. Маркс принял это описание и подверг его критическому переосмыслению, предложив преодолеть, зайти с другой стороны -- не со стороны капитализма и капиталистов, а со стороны эксплуатируемого класса, пролетариата. Точно так же предложил поступать Лакан, а вслед за ним, еще более утвердительно, Делёз и Гваттари в «Анти-Эдипе». Они сказали: «Фрейд рассудочно, мужским образом описал картину функционирования донной сексуальности, и мы, поблагодарив за это Фрейда, пошлем его туда же, куда Маркс послал Адама Смита, и осуществим переворот. Мы поставим телесность, сексуальность над рассудком, и скажем, что рассудок есть не что иное, как искаженное излучение низшей ризоматической сексуальности, «машины желаний», «микрополитики желаний», которая оказалась в сознании случайно, была извращена мужской моделью гносеологии, и просто загустела в мозгах, создав ткань серого вещества. Фрейд уже подготовил для этого почву, но остался на стороне рассудка и мужского подхода. Мы, психоаналитики постмодерна, провели психоанализ самого Фрейда и поставили ему диагноз – типичная паранойя». Для Делёза, а до него для Лакана, телесность, понятая как смутная, неопределенная, хаотическая субстанциальность, и является главным и единственным источником происхождения мысли, смысла и сознания. Порядок, утверждаемый сознанием, таким образом, предстает частным случаем хаоса, результатом его случайной, необязательной, обратимой игры. Таким образом осуществляется переворот: открытый Фрейдом пол, область желания, не просто привлекает внимание рассудка, но встает в позицию доминации, превратившись в главное и единственное содержание человеческого существования. Образно можно сказать, что мужская рассудочность в данном случае обнаруживается как случайная форма женского каприза. Совокупность искаженных и болезненных истеричных состояний «женского» эротичного расстройства порождает мужское сознание. Пост-эрос Фрейд открыл подсознание, постмодернисты показали, что подсознание универсально, абсолютно, оно и есть всё. Подсознание, в такой интерпретации, строго совпадает с другими основными началами постфилософии. Подсознание – это ризома, это карта, это хронос, это телесность, это «шизомассы». Здесь мы снова встречаем «эрос», не имеющий ориентации, панэротизм, пародийно напоминающий манифестационизм, но такой ризоматический эрос постмодерна имеет совершенно иную природу. Этот эрос жестко отделенный от сердца (равно как рассудочность креационизма и раннего модерна была отрезана от сердечных лучей). На сей раз мы имеем дело с бессердечным эросом, жар которого не исходит от сердца, поэтому такой эрос тлеет, это холодный жар мертвого желания. Оппозиция эрос-танатос в постэротике снимается, так как оба начала подсознания сливаются в недуальную целостность. Это смерть как желание или желание смерти, воля к смерти. Эрос постмодерна (пост-эрос) никого ни с чем не соединяет, никуда никого и ничего не возводит. Он будоражит холодную телесность ризомы в ее вяло шевелящемся смертном сне. Пол, с которым имеют дело постмодернисты, это пол, прошедший последовательно все парадигмальные стадии. Он был заключён креационизмом в гетто греха, подавлен веками рационалистического игнорирования, и наконец, иссушен и расчленен холодным «мужским» анализом доктора Фрейда. В таком, полностью изношенном и истерзанном, виде он попал в руки постмодернистов, которые его доконали. Пол получил «свободу» и право голоса только тогда, когда полностью растратил онтологическую энергию мужского и женского начал, усреднившись до неопределенной половой принадлежности, и заморозил влечение к противоположному полу до немощной почти социальной конвенции. Когда двери темницы открыли, оттуда вышел совсем не тот, кого туда бросили. Это было нечто иное. Огонь, который больше не жжет; магнит, который ничего не притягивает (особенно железо); соблазн, который всех оставляет равнодушными; сила, которая не может ничему противостоять Это и есть пост-эрос, голос стремительно выхолащивающегося подсознания постмодерна. Сексуальность как постмодернистское понятие Так в парадигме постмодерна для описания структуры пост-эроса возникает новая концепция – концепция сексуальности, которая представляет собой нечто противоположное традиционному понятию «пол» (дословно, «секс», «sex» на латыни обозначает, как и в русском языке, «пол», «половину», «результат рассечения надвое») или «эрос». Об этом подробно пишет Фуко. Сексуальность — это такое состояние, которое еще не расчленяется ни на притяжение, ни на отталкивание, ни на влечение, ни на желание. Это некое малое возбуждение телесной материи, ориентированное в неопределенном направлении. Сексуальность – это естественное невозмущенное состояние телесности. Для её описания постмодернисты часто прибегали в качестве иллюстрации к феноменологии женского оргазма, который, согласно общему мнению «сексологов», растянут во времени и не имеет столь же строгой био-физиологической определенности, как мужской оргазм. Женский оргазм теоретически может длиться неопределенно долго, не начинаясь и не заканчиваясь. На основании этой особенности и была сформулирована концепция сексуальности. Сексуальность – это особое нервно-вегетативное возбуждение, не достигающее остроты полноценных эротических ощущений и никогда не превращающееся в однократный момент «наслаждения». Сексуальность теоретически зависит только от самой себя. Раньше её рассматривали как неполноценный оргазм или даже половую дисфункцию – ведь перманентность сексуальности аффектирует поведение людей во всех ситуациях, даже тех, где, согласно штампам культуры модерна, это совершенно неуместно. Постмодернисты предложили посмотреть на всё в обратной оптике: это оргазм, традиционные строго регламентированные и ритуализированные половые отношения между партнерами есть аберрация, патология, результат огромной работы репрессивного рассудочного аппарата. Оргазм несёт в себе фрустрацию и печаль, в чём, по мнению психоаналитиков постмодерна, проявляется разочарование сексуальностью, предательство её интересов. Оргазм есть следствие конспирологической стратегии рассудка, ткущего сети заговора против перманентно действующей «машины желаний», чтобы, не будучи в состоянии освободить сексуальность в ее собственной произвольной и вечной игре, сконцентрировать её в ложном моменте энтропического выброса. Сексуальность первична, и она постоянно подвергается угнетению. И то, что представления о ней были сформированы на основании наблюдений за сексуальными особенностями женщин, только подкрепляло психоаналитиков постмодерна в том, что они напали на подлинную и фундаментальную стихию, подвергавшуюся подавлению и несправедливой демонизации в течение тысячелетий рассудочного параноидального патриархата. Сексуальность ближе к шизофрении, тогда как оргазм – свойство паранойи. Отсюда рождается постмодернистский замысел: придать сексуальности характер революционного проекта и освободить ее от всего того, что ее сдерживает, ограничивает, подавляет, стремится подчинить и залить в жесткие готовые формы, освободить ее в том числе и от пола (секса) и эроса. Раскрепощение сексуальности в программе постмодерна означает рассмотрение человеческих ролей в эротической практике как случайное, необязательное, эфемерное, которое необходимо освободить от всех запретов и ограничений. Сексуальность может реализоваться в любом направлении, так как её природа предшествует каким бы то ни было дифференциациям. Фрейдистские реконструкции дуальных ролей (мужского-женского, семейных отношений «отец-мать-дети» и построенных на них теорий) постмодернисты предлагают опрокинуть в пользу концепции общей и недифференцированной сексуальности, не мужской и не женской, не обращенной ни к другому полу, ни к своему, ни к полу вообще. Идея состоит в том, что сексуальность должна выйти за рамки и мужского, и женского, и человеческого и нечеловеческого, пропитать собой всю виртуальную реальность и никогда и нигде не иметь никакого разрешения. Сексуальным должно стать всё. При этом пол и конкретность эротических отношений должны постепенно исчезнуть. Гиперкритика сексуальности у Жана Бодрийяра: недуальное производство Жан Бодрийар, описывающий постмодерн с точки зрения критики или гиперкритики, как он сам характеризует свой метод, с иронией замечает, что пролиферация в кино, телевидениеи, журналы, рекламу, Интернет эротических или порнографических образов свидетельствует о том, что секс окончательно уходит из человеческой жизни, и люди начинают вспоминать о нем, ностальгируя о том, чего уже больше нет. Секса нет в личной жизни, так как личной жизни тоже больше нет. Она всё более переходит в область экранных коммуникаций. По Бодрийяру, сексуальность – это симулякр секса, и как таковая она в определенной мере враждебна сексу и даже исключает его. Бодрийяр рассматривает освобождение сексуальности как исчезновение секса, пола из жизни и окончательное прощание с дуализмом, который был онтологической основой пола, основой гендерной метафизики на всех этапах истории эроса. Ни в одной из цивилизаций и культур никто не ставил под сомнение то, что производство нового человека требует двух — мужчины и женщины. Дуальность, которая соединяется, порождает нечто третье. Эта дуальность мира является его непреложным законом, который признавали и метафизики, и креационисты, и рационалисты, и позитивисты, и кто угодно еще. Но, согласно Бодрийяру, современный виртуальный мир постистории, заканчивает с этим «репрессивным предрассудком». Соответственно, в постмодерне необходимо перейти к иной форме производства людей -- к производству недуальному. Бодрийар, сформулировав эту предпосылку чисто теоретически, начинает искать в нашей реальности модель недуального производства, и быстро находит ее в развитии методологии клонирования -- создания прямого дубликата человека неполовым путём. Человека — пока не человека, а животных, овцу Долли, например, — генетически восстанавливают без участия папы и мамы. Он появляется сам по себе. Один – а не два, причем разных -- порождает одного. Таким образом исчезает половая история субъекта, весь фрейдистский комплекс, который рассматривает человеческую психику как продукт конкретного исторического опыта младенца (сначала в пренатальном состоянии, затем с самого появления его на свет), формирующего психоаналитический портрет личности и структуру его подсознания. У клона такой родительской системы нет. Клон порождает себя сколь угодно много раз, это подобно серийному производству. Когда-то серийного производства не было, люди шили себе каждый у своего портного и костюмы всегда чем-то отличались. Даже самый простой крестьянин был одет от «haute couture», потому что его кафтан или рубаху кто-то конкретно, специально для него сшил. Вспомним, какую роль играл костюм в метафизике, и соответственно, переход от серийной моды на одежду к серийному воспроизводству человеческих существ — это абсолютно естественный переход, не требующий никакого концептуального усилия. Как ни скандально это может показаться, люди и костюмы — это синонимические ряды. И в традиции костюм иногда значит больше, чем человек. За качественную шубу продавали целые города. Сколько крепостных можно было купить за татарскую шубу или даже русскую шапку! Внеполовое воспроизводство доводит до логического предела идею улучшать породу людей (чем пытались заниматься биологические расисты при Гитлере – хотя с использованием самых примитивных средств т.н. «расового отбора»). Как мода всякий раз улучшает (на самом ли деле улучшает?) выкройки модных изделий, так, по аналогии с костюмом, должно совершенствоваться клонирование – не просто воспроизводство индивидуума, но улучшенное воспроизводство. Клонированные Вася или Лена должны становиться всё более и более гламурными – улучшая фигуру, качество кожи, подвижность суставов… Улучшенное неполовое воспроизводство открывает небывалые возможности получения серийного гламура… Идеальных фигур, «оптимальных» черт лица, равномерного распределения жира. И даже совершенные деловые качества, комфортную психологию, отсутствие комплексов – идеальные свойства для карьеры… Метафизика рака и мораль эпохи спида Бодрийар замечает, что так воспроизводит себя раковая опухоль. Рак -- это избыточные, не необходимые человеку ткани, которые пожирают всё вокруг; идея рака – поглощение всего разнообразия ради брутального и прямого воспроизводства только одного типа клеток – раковых. Раковые метастазы — это не деление и не слияние, это идеальное повторение одной и той же клетки. Среди других биологических процессов организма это представляет собой очевидную аномалию. Каждый орган воспроизводит – причем сложным образом – только свои клетки, не посягая на смежные органы. Раку же на всё наплевать, он самовоспроизводится, не обращая вынимание ни на что… Точно такую же аномалию с точки зрения классического человеческого сообщества представляет собой производство клонированных индивидуумов. В пользу бесполого воспроизводства (путём клонирования) может служить и угроза СПИДа, ВИЧ-инфекции. Если распространение СПИДа достигнет определенной черты, то большая часть человечества согласится: давайте лучше в пробирках, там всем будет спокойнее и надежнее. Пол в условиях распространения СПИДа постепенно будет ассоциироваться с сознательным самоубийством. Половые контакты станут чрезвычайно рискованными, и производство детей полностью оторвется от привычного для прежнего человечества акта, в котором соучаствуют двое. Естественно, дальше включается идея сделать более красивого человека, более стройного, высокого, выше прыгающего или дальше смотрящего – для этого всего-то и надо что-то изменить в генофонде; возможностям мутантов нет предела. Стиль «asexue» Идея клонированного производства стала распространенным стилем молодежной моды. Это стиль получил название «asexue», «бесполый». Одетых в стиле asexue девушек и юношей, на первый взгляд, отличить друг от друга трудно. Они выглядят одинаково, одеты одинаково, пользуются одинаковыми духами и дезодорантами, одинаково себя ведут. Отношения между ними также трансформируются – переходят в дружеские, товарищеские. Жара телесного притяжения, спонтанной и могущественной эротической игры при простом наличии двух полов в ограниченном пространстве, что было естественным свойством половых отношений в прежних парадигмах, нет и в помине. Каждый свою сексуальность переживает и реализует в автономном закрытом пространстве – в Интернете, фантазиях, в напряжении и почесывании, которые никого, кроме напрягающегося и чешущегося, не касается… Стиль «asexue» вполне сексуален, но только автономно и замкнуто – на другой пол (да и на свой собственный) эта сексуальность не распространяется. Она обращена во внутрь – к хроносу вечной телесности, к предоргиастическому напряжению, никогда не имеющему выхода. Чистой сексуальности закрыт выход в область секса, поэтому она учится пребывать сама в себе. Это и есть стиль «asexue». Стиль «asexue» имеет концептуальное обоснование в гендерной тоерии постмодерна. Так французский философ-социолог Поль Бурдье, на основании марксизма, истолкованного в постмодернистском ключе, утверждает социальную природу полов. С его точки зрения человек становится мужчиной или женщиной в результате стратегий «буржуазной эксплуатации» или «плохого воспитания». По Бурдье, человек -- существо абсолютно социальное, следовательно, если изменить социальные установки, из женщины легко можно воспитать «правильного» мужчину. Получается, что анатомия — это тоже «буржуазные предрассудки», и если правильно всех воспитывать, то всё воспитается. Пост-тело и гламур Идея тела при переходе от позднего модерна к постмодерну качественно меняет свое значение. Тело становится плоским, экранным и ризоматическим. Человеческое тело перестает быть фокусом эротической реализации, эротического опыта, но отныне постулируется как раскатанный пласт, состоящий из произвольного чередования эрогенных зон с неэрогенными зонами, то есть экран, на который проецируются стимулирующие лучи. Человеческое тело в своем пределе совпадает с экранной поверхностью, на которой мы смотрим новости. Поскольку человеческие эротические восприятия — это не что иное, как чувства, переживания, то их стимуляцию можно полностью перенести на экран, где изображение того, что там происходит, будет наслаждаться самим собой при отсутствии того, кто смотрит, и того, кто показывает. Тело, которое известно и премодерну и модерну как «тело с органами», в том числе с половыми органами, превращается в постмодерне в «тело без органов» (в том числе и без половых органов). Такое дифференцированное тело называется телесностью. Телесность в постмодерне это не общее свойство тел, но антитеза телу; точно так же, как сексуальность постмодерна противоположна сексу. Телесность начинается там, где нет тела, потому что «тело с органами», согласно философии постмодерна, это тело, фатально искореженное рассудком, а если освободиться от репрессивных стратегий рассудка, то тело превратиться в телесность – в свободное ризоматическое существование. Ризома же и есть экран. Следовательно, ризома и есть телесность (или пост-тело) Автономизация экранной телесности видна в явлении гламура. Гламур — это мода на объекты, которые являются гиперреальными, которые более реалистичны, чем те, которые мы постоянно видим и трогаем. Это сияющий автомобиль, на котором нет ни молекулы грязи (такого автомобиля мы не встречаем в реальности – он гиперреален). Это женская кожа, где каждая пора фундаментально обработана Photoshop’ом в большом приближении, и оттуда удалены все тени, микропятнышки, волоски, намеки на пигментацию. Такой кожи и таких женщин нет в жизни – это гипер-кожа и гипер-женщины, существующие только в глянцевых журналах и рекламных роликах. Чтобы добиться миллиметра гламурногго пространства, show-buisness может пожертвовать тысячами реальных девушек и женщин, пустив их на опыты, искалечив их судьбы в истерических очередях на кастинги рекламных и модельных агентств. И послужив материалом для гиперреальности одно мгновение, они снова исчезают в небытии, утрачивая шанс на телесность, оставаясь со своим архаическим «телом с органами», которое больше никому не нужно. Телесность гламура мгновенна; гипертело вспыхивает на миг, причем чаще всего именно в форме фрагмента, – запястья, ключицы, бедра – чтобы до конца раствориться в следующем кадре – ослепительном лаке «Ягуара» или матовом сиянии «Rolex» или «Chevron Constantin». Гипертело гламура уже подверглось генетической модификации (не дожидаясь результатов научных открытий, которые не за горами). Кожа, которая не имеет никаких дефектов – с идеальными порами, волосы, которые растут абсолютным образом, становясь всё толще и сиятельнее, есть уже сейчас. Одна фирма духов сейчас рекламируют женщину с огромными глазами инопланетянки на пол лица. Потребители смотрят и гадают, то ли это «Photoshop», то ли уже началось… А может у нее просто такие глаза… Гламурное посттело, «тело без органов», не имеющее глубины, не имеющее внутренностей, состоящее только из эпидермического покрова, является центральным субъектом/объектом постэротики.
Сат-Ок: Феминизм равенства Теперь несколько слов о феминизме. Феминизм сегодня, в период фатального кризиса модерна, в фазовом переходе к постмодерну становится всё более распространенным и всё более показательным явлением. Всё больше гендерных исследований ориентируется на осмысление женской психологии, гносеологии и даже онтологии. Исторически существует два вида феминизма: феминизм равенства и феминизм различия. В XIX веке, до того как началась эпоха фрейдизма, в рамках дезонтологизации пола, которая полным ходом шла в философском дискурсе модерна, возникла такая идея: если мужское и женское начало не фундаментальны, если между ними нет неснимаемого онтологического противоречия, давайте освободим женское начало от существования в социальной темнице, в которой оно тысячелетиями находилось. Тогда наряду с другими эгалитарными теорияи возник феминизм равенства. Смысл феминизма равенства заключается в том, что женщина обладает таким же рассудком, как и мужчина, и она не показывает этого только потому, что ей этого никто не позволяет. Этому противятся социальная среда, предрассудки патриархального мужского общества. Но стоит только разрешить женщине заниматься теми же самыми вещами, что и мужчине, как она его быстро догонит и сравняется с ним по всем статьям. Может быть, не сразу, но постепенно, по чуть-чуть, и вскоре сможет с ним состязаться. Такой феминизм равенства основан не на переоценке свойств пола и, в нашем случае, женского пола в позитивном ключе, но напротив, на брезгливом пренебрежении к полу с позиции отвлеченной бесполой рациональности. Этот вид феминизма прямой дорогой ведет к полной асексуализации и потере какого-либо представления о поле и его структурах. Но эта бесполость «феминизма равенства» воплощает в себе проекцию именно мужской рассудочности. Это женское равенство, скроенное на основе мужской модели. Женщина требует себе равных прав именно с мужчинами, требует равноправия в выполнении мужских профессий, стремится конкурировать с мужчинами в тех областях, которые придумали и освоили (для себя) мужчины. Феминистски этого толка утверждают: мы и мужчины равны, т.е. мы и есть мужчины, а значит, претензии мужчин на то, что они суть нечто отличное от женщин, - агрессивная ложь и стратегия подавления. Если женщина освободится от той женственности, которые тысячелетиями навязывали ей мужчины, она не просто опрокинет господство мужчин, она ликвидирует мужчина как «не женщин», и женщин как «не мужчин». Доведенный до логического конца феминизм равенства будет означать снятие гендерной проблемы вообще, не просто равноправие полов, но отмена пола. У феминизма равенства есть один очень серьезный аргумент: в пространстве мужской рассудочности (по которой в Новое время всё и меряется) женщина действительно может быть вполне конкурентоспособной, ведь ничего особенно сложного в рассудочных операциях нет, в начальной форме с ними справляются даже дрессированные котики и тюлени в цирке. Мурка, сколько будет дважды два, спрашивает укротитель, и мурка под оханье восхищенных зрителей перебегает на плакат с цифрой четыре. На самом деле, женская природа гораздо глубже и интереснее, чем постоянное, поверхностное различение и соединение отдельных атомарных мыслей, чем постоянно занято мужское сознание. Женский ум устроен иначе, различение и соединение в нём протекает тоньше, парадоксальнее, гибче, и никогда не отрывает мысли и чувства друг от друга, а также от вещей внешнего мира. Женский ум не знает такого отрицания, которое не было бы утверждением; «не это», для женщины значит «другое», а не чисто умозрительное «ничто», куда сбрасывает всякое «не это» торопливый, горделивый, невнимательный и агрессивный ум мужчины. Раз «не это», то «никакое», не один, значит, ноль, делает он вывод и строит на этом культуру, науку, философию, цивилизацию. Стоило бы чуть-чуть повнимательней, по-женски, посмотреть на всё, и вместо ноля мы увидели бы целый мир, другой чем этот, но от этого ещё более содержательный, интересный, увлекательный… Нет, говори, мужской ум, ноль и всё, знать ничего не хочу… Не согласен, сейчас веду в глаз. И создает систему кибернетического вычисления из единичек и ноликов. Вот это по-мужски! Если постараться, то и женщину можно превратить в такого же упрямого и одномерного придурка, как трезвый рассудочный европейский мужчина. Феминизм равенства ведёт именно к этому – полы сравниваются между собой до полной нечленораздельности. Даже мужчина, если будет видеть рядом с собой рациональных мужеподобных женщин, будет ещё более идиотизироваться, глупеть, и в итоге феминизм равенства вполне может довести до создания однородного, асексуального пространства, где и мужчины, и женщины будут одинаково владеть набором обобщенных рациональных элементов, социальных стратегий, усредненных профессий -- заниматься бизнесом, делать рекламу, пить пиво у метро, прогуливаться с собачкой, смотреть рекламу, гладить брюки, давить сок и т.д. Феминизм отличий Но есть и другой феминизм, феминизм различий, который утверждает, что парадигма гендерного дуализма является произвольной, что женское начало имеет свою собственную онтологию, что женское сознание является не глупостью, но другим умом, умом, устроенным иначе (и возможно более совершенно, чем у мужчин). Женский язык является не молчанием и мычанием, а особым специфическим языком, обладающим своей морфологией, своей грамматикой, лексикой, своим тезаурусом, своей собственной структурой – не смотря на то, что женщине в этом отказывали в течение тысячелетий. Показательно, что претензия на построение женской онтологии, женской гносеологии, женской метафизики, женской науки, женской культуры, женской социальности уходит в некоторые традиционалистские и мистические группы и резонирует с тем направлением в философии, которое отрицает парадигму модерна. В таком феминизме различий, который настаивает на разработке самостоятельной женской онтологии, лежит привлекательная, глубокая и многомерная затея — обосновать самостоятельное бытие женщины, самобытное сознание женщины, вывести структуры такого сознания из специфического женского корня. Это довольно легко сделать через обращение к манифестационистской традиции, к истокам сакральных мифов, где у женщины теоретически имелось глубинное, важное и замечательное место, а её эмпирические качества интерпретировались в её же – женской - системе координат. Но эта система координат, как и вся полнота традиционной метафизики премодерна, была утрачена, оставлена за бортом, преодолена фундаментальным разрывом креационизма, а затем и остальными парадигмальными сдвигами (мы изучаем и в одном из которых мы живем). Феминизм различий — это одно из направлений философии, которое принято называть «консервативно-революционным». Герман Вирт, один из активных деятелей германской Консервативной Революции, исследовавший древнейший матриархат, был как раз убежденным сторонником феминистского движения. Тот факт, что среди сторонников феминизма различий есть мужчины, не должен никого смущать, это довольно естественно, поскольку мужчина устает от своего собственного состояния и непрочь вернуться к участию в той полноценной онтологической и гносеологической структуре, к волшебной и очарованной и картине мира, которой он лишился, будучи предоставленный только самому себе и плоским химерам своего слишком «правильного», слишком упорядоченного, слишком трезвого рассудка. Вопросы и ответы: Вопрос: Как интерпретировать в свете сказанного мистику церковного брака и культ женского начала в христианстве, в частности, поклонение Пречистой Деве Марии? Можно ли сказать, что андрогинат полностью исчезает из креационистских учений? Ответ: Женское начало нарочито почитается в христианстве. Также это свойственно эзотерической стороне иудаизма (тема шекины в каббале), и даже в эзотерическом исламе, особенно в шиизме, где речь идёт о мистической роли Фатимы, дочери Мохаммада. В некоторых аспектах онтология андрогина из предшествующей онтологической данности становится апостериорным заданием, помещается не прежде, а после, и становится результатом волевого действия, брака. С другой стороны манифестационистская парадигма глубже, дольше остальных, и до конца никуда не исчезает; она остается в человеке как затопленный «континент глупости». Когда человек делает что-то естественное, непродуманное, нерассудочное, спонтанное, он, как правило, ведет себя не просто, как дурак, он ведет себя, как манифестационист. Этот манифестационизм в нас закопан, находится в нас бессознательно, мы органически структурированы манифестационизмом. Но на уровне рассудка мы, конечно, принадлежим к другим парадигмам. Наличие памяти об андрогинате даже в креационистском контексте проецируется как задание. А что касается христианской теологии, это еще более фундаментальный вопрос. В книге «Метафизика Благой Вести» я показывал атипичность христианской теологии для креационистской модели, и сама идея Боговоплощения рассматривается как некий вызов чистому, идеальному креационизму. Поэтому и говорит святой апостол Павел: «иудеям соблазн, эллинам же безумие». Эллины — это чистые манифестационисты, иудеи — чистые креационисты (такими, по крайней мере, их видели ранние христиане). Почему «иудеям соблазн»? Потому что Бог воплощается в тварном мире. Это для иудеев категорически неприемлемо, метафизически неприемлемо. Не просто для Исуса Христа неприемлемо, неприемлемо для Машиаха, которого евреи ждут. Еврей Машиах не будет сыном Божиим, и не будет им считаться, он будет считаться пророком, святым, но всегда только человеком, поскольку воплощение Божества в мире заведомо исключается. Поэтому-то для иудеев христианская теология — соблазн. Для «эллинов безумие» потому, что эллины не понимают другого. Если иудеи не понимают возможности проявления высшего принципа в этом тварном мире, то эллины не понимают самого существования тварного мира, который для них божественен и так, сам по себе. Эллины готовы принять воплощение Бога, для них в этом нет ничего парадоксального. Они не могут принять такого мира, -- тварного мира, -- в котором воплощается Бог, и такого Бога, Бога-Творца, который воплощается в этом мире. Для греков неприемлема – да и просто непонятна – «иудейская» сторона христианства, для иудеев –«эллинская». Поэтому-то и говорит святой апостол Павел: «несть ни иудея, ни эллина». Христианство представляет собой очень сложную метафизическую картину, где элементы манифестационизма прилагаются к церковной действительности, к таинствам, к богословию, но через Воплощение они входят в систему имманентного мира. Можно сказать, что это в христианстве от манифестационизма. Но признавая справедливость Ветхого Завета, идею creatio ex nihilo, — это абсолютно важный момент даже для православной, не говоря уже о католической ветви христианства, — христианство утверждает и ограниченность креационизма, находясь в рамках сразу двух совмещенных парадигм. Отсюда и доктрины христианского монашества (в которых заключена идея онтологической тотализации пола) – напомню, что монашество отсутствует и в иудаизме, и в исламе; и идея церковного брака как таинства — «да будут муж и жена телом единым» — идея реставрации андрогината в рамках домашней церкви. Христианство, будучи авраамической, креационистской традицией, не только в своих поздних исторических интерпретациях, но и в своем корневом богословии, в метафизике святого апостола Павла содержит в себе элемент манифестационистского вторжения. Этот элемент явного манифестационизма постепенно отдаляется и трансцендентализируется в католической схоластике, и вообще исчезает в протестантизме, поэтому когда мы говорим о христианстве, мы говорим об изначальном христианстве, например, о никейском христианстве, о православии, наиболее правильно и точно наследующем изначальные метафизические установки христианской Церкви. Западная ветка — это отклонение, а протестантизм — бесславный конец этого пути. За протестантизмом начинается только одно — Декарт, Кант и т.д. А в подлинном христианстве, в православии, элементы онтологизации пола сохраняются догматически, культурно, цивилизационно и обрядово вплоть до нашего времени. Вопрос: Как рассматриваются элементы модерна в исламе? Просматривается ли это? Ответ: Ислам представляет собой креационистскую систему премодерна. Сам по себе ислам нес в себе много ультракреационистских элементов. Идея единобожия, идея «непридания Богу сотоварищей», идея отрицания троичности в полемике с христианством, — всё это признаки усердной попытки метафизического очищения трансцендентности Бога от всяких его дополнительных атрибутов. Это стремление максимально освободить Бога от тварных признаков соответствует максимально апофатической богословской модели. Эта модель очень устойчива, но она и очень современна именно потому, что она доводит креационизм до самых крайних пределов. Она, как ни странно, является более понятной, более близкой современности, нежели, например, тринитарная теология, поскольку в исламе – особенно выхолощенном, агрессивно-экзотерическом, буквалистском, салафитском -- можно найти элементы деизма, который является одной из первых парадигм модерна. Не теизма, а деизма, когда люди признают абстрактное божество минуя церковь, священное предание, опосредованность традицией. В исламе есть вторая сторона — манифестационистская сторона, воплощенная, если говорить об явной экзотерической стороне, — в шиизме, а что касается эзотерической стороны — то в суфизме — ат-тасавуф. В ат-тасавуф доминирует парадигма премодерна, то есть чистого, докреационистского манифестационизма. Например, доктрина «вахдад-аль вуджуд» Ибн-Араби, доктрина «единства всего сущего», является философией платоническо-манифестационистского толка, снимающей напряженность креационизма. Что можно сказать о модернизации ислама? Одной из самых ярких форм модернизации ислама является ханбалитский масхаб, «чистый ислам» или салафизм, проявлением которого является ваххабизм, который поставил перед собой задачу — освободить исламскую теологию от намеков интерпретации в рамках манифестационистской парадигмы. Дальше этого он в сторону модерна, индивидуализации, материализма или атеизма не идет. Он как бы застывает в той фазе, с которой для Европы начинался модерн. Отсюда такое большое количество параллелей между протестантистской теологией и ваххабитской теологией, что заставляет некоторых исламских традиционалистов (антиваххабитов) утверждать, что в XVIII веке существовал некий английский агент, «мистер Хемфер», который подсказал Абдель Ваххабу, основателю ваххабизма, некоторые теологические установки, которые поставили новое течение за пределы даже радикально креационистского ханбалитского масхаба, из которого он вырос. Поэтому салафизм и ваххабизм в стиле «Аль-Каеды» вполне можно считать своеобразным путём модернизации ислама. Другая модернизация (в смысле европеизации) исламского общества тоже шла, но шла она искусственно, она навязывалась извне, с одной стороны, колониальным Западом, с другой стороны, в ХХ веке, Советским Союзом, который противостоял Западу. А собственная модернизация исламского мира начинается только сейчас. Первыми, по-настоящему исламскими модернистическими проектами являются нынешний подъем чистого ислама и философия ваххабизма. Несмотря на свои архаические стороны, теологически и парадигмально ваххабизм гораздо ближе к современности, чем все остальные формы традиционного ислама, поскольку, когда мы говорим о парадигмах модерна, мы рассматриваем не технологические формы общества, не социальные институты, а в первую очередь философские установки, которые фундаментально изменяют человеческое восприятие самого себя, окружающего мира и истории. Вопрос: Вы сказали, что мышление женщины «глубже и интереснее», чем мышление мужчины. В каком смысле? Что вы имели в виду? Ответ: Может быть, я высказался несколько полемически. Я просто хотел сказать, что мышление женщины не хуже мужского, просто оно — другое. Если мужчина сосредоточился на отражении излучения сердечного света в голове и, оторвав идеи от истока, создал систему опустошенных, формальных, дескриптивных концепций, это лишь один из возможных путей. Женщина по нему идти отказалась, и героически сохранила для нас саму возможность мыслить иначе. – Пусть, чаще всего не самим сердцем, но центром желаний, - главное, что не головой! Мужское сознание жестко и постоянно отделяет одно от другого, мужчина помешан на операции дифференциации, особенно западный, европейский мужчина. Женское сознание или его проект, пока еще не до конца развившийся, наоборот, холистически соединяет между собой явления. С этим связано отношение к процессу производства детей. Для мужчины это — создание чего-то вне его, а женщина носит ребёнка в себе как субъекта. Мужчины видят субъекта всегда во вне, женщина же носит его в период беременности внутри себя. Соответственно, ее представление о теле, о собственном отношении с этой будущей субъектностью иное. Беременность дает женщине опыт сосуществовании двух субъектов в одном теле, и даже двух тел в одном теле. Женщина обладает уникальным опытом раздвоения человеческого существа; она может понимать другого, так же, как себя. Она может понимать мир так же, как себя. Она может воспринимать целостность мира, поскольку она заведомо уже имеет этот фундаментальный опыт «ты», сначала внутри, потом вовне. «Ты», которое внутри, учит женщину иначе распределять онтологические, гносеологические и физические отношения и пропорции в мире и в человеческом коллективе. Мир женщины ближе к манифестационистски понятой Вселенной, чем мир мужчины. Вот в этом смысле женщина глубже. Но я хочу сказать, что под «мужским сознанием» я имею в виду современное мужское сознание, поскольку полноценный мужчина традиционалистского типа, тоже реализующий онтологию своего пола, через другие пути и процедуры приходит к тому же восприятию единства мира, субъекта как внутреннего явления, к открытию в себе фундаментальной метафизики любви. То есть мужчина не безнадежен. Я читал однажды номер журнала «Elements», который издает мой коллега и друг, французский философ Ален де Бенуа, где он писал о проблеме феминизма. Бенуа — консерватор, «новый правый», традиционалист. В этом журнале была статья феминистки Эригарэй, описавшей феноменологию женского восприятия мира. Эта феноменология женского отношения к миру, эмпирически с удивительной точностью воспроизводит традиционалистское и манифестационистское представление о реальности. То есть это сакральное сознание. Женское отношение к миру сакрально. Женщина воспринимает священность мира, она видит, что мир наполнен высшим смыслом, и что между предметами и существами нет неснимаемых границ. Нормальные мужчины тоже иногда это видят, но большинство мужчин как раз ориентированы на разделение и разрыв… Вопрос: Если мы говорим о равенстве, зачем об этом говорить? В чём с профессиональной точки зрения, например в науке, женщины превосходят мужчин? Ведь кажется, всё наоборот… Ответ: Мы говорим — женское сознание «глубже и интереснее». Почему? Потому что женское сознание, если дать ему волю, а не репрессировать социальным способом в патриархальной цивилизации, естественно, раскрывая свои потенции, разовьется в холистическую, целостную, сакральную конструкцию. Мужчина — это разрыв, женщина — непрерывность. В нормальном состоянии обе эти реальности, как интеллектуальные реальности, имеют право на существование. Наша патриархальная цивилизация сделала ставку на разрыв, на различие. Женская цивилизация и психология связана с цельностью и непрерывностью, с континуальностью. Процесс можно рассматривать как частицу, а можно рассматривать как волну. Женское сознание — это волновое сознание. Оно связано с континуальностью. Мужское — с частицей, с квантом, с разделением. Такова психология. Вопрос: Чем было вызвано в традиционном буддистском обществе VIII–IX вв. смещение интересов в сторону женского начала и возникновение тантризма? Это был возврат к ранним формам премодерна или движением вперед? Ответ: Конечно, возврат к более ранним формам премодерна. Тантризм или «пятая веда» — это поклонение Шакти, где вместо «сохам» («я есть оно») — традиционной индуистской формулы, в мантре тантриков звучит «сахам» (так?) — «Я есть она». Эта идея манифестации женского аспекта мира была реставрационной или консервативно-революционной для оседающего, немножко поглупевшего патриархального индуистского общества. Особенно важную роль тантризм сыграл и в буддизме. Он просто преобразил эту достаточно схоластическую, рационалистическую, сугубо мужскую традицию, превратив ее в то роскошное учение, которым буддизм стал в Тибете, в Китае, в Японии. Я склонен рассматривать вообще матриархальное как более первичное. Но под «матриархальным» в рамках патриархального кода мы часто просто обозначаем андрогинное. Понятие «матриархальное» используется нами в полемических целях. В патриархальной цивилизации обращение к матриархальному началу — это некий вызывающий жест, провокация, которая должна пробудить наиболее глубокую, прямую, свежую духовную реальность, чем, собственно, тантрическая каула и была. Это была вертикальная, трансверсальная иерархия, которая интересным образом меняла представление об иерархическом обществе. Индуистское общество было строго иерархичным. Там было четыре варны: брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры. Брахманы наверху, шудры внизу. А вот в кауле, в рамках тантрической общины, вводилась другая иерархия. Там были пашу, вирья и дивья, то есть «животные», «герои» и «боги». И брахман мог оказаться в тантрической иерархии животным, потому что, если он не реализовал в себе метафизику — не как далекое обещание, а как факт здесь и сейчас — при осуществлении тантрического пути, то и был свинья свиньей. Это очень интересная модель и это, безусловно, консервативная революция, то есть шаг назад, но выраженный в авангардных терминах. Вопрос: Откуда у явного манифестациониста Гесиода такие открытые женоненавистнические мотивы, например, в «Теогонии», в мифе о Пандоре? Ответ: Манифестационизм еще до креационистского патриархата существовал тысячи четыре лет, и тот манифестационизм, который мы знаем, это патриархальный манифестационизм. Действительно, у таких консервативно-революционных мыслителей, как Гераклит или тантрики, ощущение андрогината, воли к нему, или стремление к метафизическому феминизму, или к женскому началу, более подчеркнуто, но вся история до христианства — это патриархальный манифестационизм, то есть нельзя строго ставить знак равенства между манифестационизмом и женским отношением к миру. В традиционном обществе и мужчина манифестационистский, и женщина манифестационистская, и между ними существует определенный баланс, но патриархальный подход означает нарушение этого баланса, этого равновесия в сторону мужчины. И неслучайно он следует за матриархальной или андрогинной эпохой, а не предшествует ей. И поскольку он следует за, то с точки зрения традиции, он хуже ( как последующее), чем предыдущее - если только это не консервативная революция и стремление снова вернуться назад. И даже консервативная революция, которая стремится вернуться назад, в те, изначальные времена, сплошь и рядом дает обратные результаты и только ускоряет процесс деградации. Ведь с точки зрения парадигмы традиции, время течет сверху вниз, от полноты к нищете. Соответственно, сам патриархат — это последняя форма издания и манифестационизма, и креационизма, и модернизма, а сейчас наступает постпатриархат, поскольку мужское начало, в том числе и в рассудочном аспекте, постоянно размывается бесполой сексуальностью, «бесовской текстурой» постмодерна… Вопрос: Вы говорили о культе одежды, телесной ничтожности... Как сюда вписывается такое явление, как боди-арт? Ответ: Боди-арт или порнографичность - это постмодернистическое явление. Неопорнография и порнография, и боди-арт как софт-версия порнографии, возникают как освобождение сексуальности в чистом виде, то есть не сексуальности пола, а сексуальности кожи. Это ризоматическое явление. Тимур Новиков, питерский художник-неоклассик, считал, что это возврат к греческой форме. Но на самом деле, боди-арт — это симулякр, пародия на традиционную татуировку, расписывание, наложение ритуальных знаков. Это, профанация ритуала, так же, как курение анаши. Наркотики тоже использовались в традиционных обществах для совершенно конкретных целей – для трансформации сознания, они сопровождались определенными ритуалами, предварительным обучением, наличием наставника, определенными завываниями, вскриками, мантрами… В постмодерне через симулякры происходит обессмысливание многих разрозненных фрагментов премодерна. Всё возвращается, даже ирокез панков. Почему ирокезы носили такие прически? Это были священные, сакральные формы в память о Великой Птице. Ясно, что метафизика птицы современным панкам совершенно чужда. Новая обнаженность, боди-арт или отсутствие запретов, ингибиций — это отнюдь не возврат к панэротической культуре греков, ведь постмодерн — это пародийное, смеховое, юмористическое явление. Неслучайно мы видим даже у Фрейда, сугубо современного рационалиста и пострационалиста, греческие манифестационистские термины. Эрос имеет отношение именно к манифестационистской философии, как и танатос. А Фрейд под ними имеет в виду совершенно другое. Так же и боди-арт, и современная эротика, и арт-ню — это использование тех же самых терминов, приемов, которые, казалось бы, восходят к античности, но совершенно в другом контексте — в придачу к пылесосу, путевке или продаже лотерейных билетов. Вопрос: Вы не могли бы подробнее рассказать о тех археологических находках, которые отсылают нас к эпохе андрогината? Широко известны находки древних «венер», у которых ярко выражены широкие бедра, женские признаки… Ответ: Есть и бородатые «венеры» с узкими бедрами и широкими плечами... А есть ещё более убедительные фигурки, которые вообще не поймёшь, они «венера» или «марс», или «зверь» или «радуга»… Вообще, я думаю, что археология — это наука не фактов, а наука интерпретации. Поскольку археологи имеют дело с очень небольшим количеством фактов, соответственно, их задача — составить непротиворечивую модель по крупицам. Нашли черепок — говорят, это часть того-то, часть сакрального сосуда, другие говорят — нет, это просто черепок случайно отвалился у кого-то. Идея интерпретации в данном случае первична. Что касается реконструкции Вирта, он, вслед за Бахофеном интерпретировал идеограммы, рассматривал древнейшие знаки, нанесенные на кости мамонта, на стены пещер как формы сакральной цивилизации, которую он реставрировал как матриархальную. Стартовой идеей Вирта о матриархальной цивилизации был её холизм, перетекание всего во всё. В качестве путеводной нити для своих исследований он взял концепцию «die Weisse Frau», белых жриц, белых королев менгира, по которой он отслеживал распространение «культурных кругов», перемещения городов, мест древних стоянок, названия культовых центров и символические комплексы, где можно было прочесть упоминание о женском жречестве. Вирт считал, что женское жречество предшествовало мужскому, и женское жречество, его символизм, его культовые обряды, его специфика и знаки, его мифологическая картина отражают опыт изначального, примордиального, солнечного человечества. В центре реконструкции Витом структуры женского культа стоял не мужчина. Вирт считал, что патриархат пришел из «азиатских степей», а индоевропейская цивилизация была основана на сакральном матриархате. Но не потому, что мужчина принижался, а просто сфера созерцания, сфера контакта с Божеством была принципиальным уделом женщины, в силу специфики её гносеологии и онтологии. Не вопреки мужчине, поскольку женщина не плохой мужчина, а другое, нежели мужчина. Соответственно, доминация женщины не приводила к тому подчинению, к которому приводит доминация мужчины над женщиной. Мужчина разделяет и поэтому рассматривает женщину как иное и начинает ее прессовать. Женщина соединяет, поэтому не рассматривает мужчину как иного и, соответственно, не прессует его. Исходя из этой предпосылки, Герман Вирт восстанавливал по фрагментам огромное количество археологического материала, составляя из бесконечных знаков, «венер», схем, систем огромные тома. Идеограммой женского начала, ее роли можно считать годовой круг, который, по Вирту, являлся основой изначальных календарей, знаковых проторунических систем, которыми занимается палеография. Место женщины — это две пещеры, две горы, два менгира. Это зимнее солнцестояние, откуда рождается солнце. Потом солнце встает, «поднимает руки», потом достигает своего пика, «опускает руки», сходит опять к двум горам. И опять всё повторяется. В центре этого сакрального образа стоит великая мать, которая изображалась пятиконечной звездой, имеющей в разных мифологиях тысячи имен. И физиологичные изображения, например, каменных баб — это уже было, с точки зрения Вирта, падением древнего, чисто иератического матриархата в натурализм. Есть разные стадии матриархата, он не был одномоментным и однородным явлением. Вирт реставрирует звуки изначального языка, культуру, и всё это связывает с институтом белого женского жречества. Если мы поверим Вирту, или поверим Бахофену, то увидим, что в христианском мире поклонение Богородице, которое особенно характерно для православия, есть очень глубокая интуиция манифестационистского сакрального древнейшего культа.
Сат-Ок: Вопрос: Как вы расцениваете технологические перспективы современного постмодернистического общества? Суть технологий постмодерна в том, чтобы взять человеческое сознание и переместить его на любой другой материальный носитель. Это компьютеризация сознания. Можно ли наделить сознание такими функциями, что оно будет более оперативным, при этом не утратит своей человеческой индивидуальности? Может быть, движущая сила в постмодерне перестанет быть движущей силой между полами, и станет энергией притяжения между индивидами человеческими и чем-то нечеловеческим, между машинами? Как вы оцениваете такого рода перспективы? Ответ: Третья лекция была посвящена постантропологии, там я как раз говорил, что такое постчеловек. И вот такая идея соединения человеческого субъекта с нечеловеческим субъектом — это один из элементов постмодернистического подхода, постмодернистической философии и постмодернистической практики. Когда мы начинаем определять, что такое человеческая субъектность, и когда мы сводим ее к гносеологическому фактору, то есть к фактору познания, памяти, восприятия, даже каких-то ощущений, то при определенном развитии технологии, которая сейчас подходит к уровню возможного, мы можем создать технологический симулякр человека, то есть записать человека на хард-диск, например. Пока хард-диски маленькие. Но уже сейчас есть некие технологии, которые предлагают расширить память человека: за ухо внедряется хард-диск, куда, когда память заканчивается, записываются данные. Точно такова же идея продления человеческих возможностей, а потом и просто создания человеческого симулякра в виде процессоров или некой платы и взаимоперемещения сознания в другую среду с созданием симуляции телесных отношений. На самом деле, это вполне реалистичная вещь, если, рассматривая человеческую субъектность, пройти по тем путям, которые мы на лекциях прослеживали, от онтологизации к дезонтологизации, от онтологической гносеологии к постонтологической, неонтологической гносеологии, от реальности к виртуальности, от модерна к постмодерну. Мы видим, что к этому дело и идет, поскольку фундаментальных оснований отделить нас от человека, записанного на пленку или хард-диск, работающий при помощи процессора и симулирующий ощущения, нет. В ризоматическом пространстве Делёза эти вещи фундаментально не исключаются. Если подумать о любви к машинам, плотском желании, то здесь существует два момента: с креационистской точки зрения человек создается как машина. Это первое. Поскольку, если он горшечником создан, он и есть механизм, он живой, веселый, самостоятельный, но механизм. Отсюда вытекает фундаментальная механистичность человека, которая может привести его к идее создать свой эквивалент. В истории Средневековья была замечательная история, как Альберт Великий создал говорящую женщину, кибернетического двойника, который прекрасно отвечал на все вопросы, и когда Фома Аквинский не смог ее переспорить, он разбил ей палкой голову. Декарт рассматривал животных как механизмы, а вслед за тем Ламетри рассмотрел человека как машину. Всё было открыто. То есть идея того, что человек не сильно отличается от машины, фундаментально укоренена в нашей истории и рано или поздно «самоделкины» построят что-то подобное и запишут сознание человека на хард-диск. Я думал об эротизме машин. Есть замечательный русский писатель, футурист и гениальный мыслитель Андрей Платонов; он видел коммунистическую революцию как начало одушевления машин. Машины у него живые, они действительно эротичные машины, они что-то копают, куда-то едут, трутся друг о друга… Книги «Котлован» и «Чевенгур», рассказы Платонова полны описаний интересного, своеобразного влечения человека к нечеловеческому, к машинному… Из книги: А. Дугин. Постфилософия. Глава 6. Постэротика. Часть 4 Гендерная проблема в постмодерне Напр. здесь: http://konservatizm.org/konservatizm/books/011012130035.xhtml В pdf: http://yadi.sk/d/uL3EzYhB5jmb1
Alex Dragon: Чей текст?
Сат-Ок: Главное тут то, что я содержание полностью разделяю и лучше о проблеме нигде нет. Собственно, о многих вещах, тут описанных, я говорил уже неоднократно в разных контекстах. Поэтому считай, что это я написал.
Alex Dragon: Давай без этих. Цитируешь - укажи источник, это элементарное правило вежливости. И по отношению к читателю, и по отношению к автору. Ты же не "Бриллиантовую руку" цитируешь.
Сат-Ок: А вот давай не только без этих, но и без тех. Элементарное правило вежливости - реагировать на смысл текста, а не устраивать занудливый балаган простынь вокруг имени. Так тебе смысл текста нужен или поговорить об авторе? Или ты идеи не в состоянии воспринимать вне авторской призмы? Сразу ускользает всё? Непонятно, как воспринимать?
Alex Dragon: Я ещё ничего не сказал, я только про автора спросил. Если угодно - админский зуд, цитата без источника - непорядок. И как админ ставлю на вид. А так догадаться про певца консервативной революции несложно. Стиль несколько правда смутил - засомневался он ли это сам или кто из единомышленников.
A.K.: Познавательный текст, спасибо. Показаны теоретические истоки болезней современного общества. С феминизмом всё чётко расставлено по местам. Узнал имя Германа Вирта, чьи реконструкции, оказываются, совпадают с выводами Риан Айслер. Но, чёрт возьми, хочется говорить не о болезнях, а о пути к здоровью, но для этого нужно сначала о самом авторе сказать, попытаться все точки над "ё" расставить, что сделаю в соответствующей теме. (click here)
Мечтатель21: A.K. пишет: Но, чёрт возьми, хочется говорить не о болезнях, а о пути к здоровью +1 Болезни очевидны, но не всегда очевидно здоровье. Это вообще является проблемой цивилизации, можно с легкостью расклассифицировать патологии, но так и не определить сущность здоровья. Можно поставить вопрос таким образом: как вы лично мыслите себе культуру нового человечества, что она должна включать в себя? Субъективный выбор покажет то, что мыслится духовно здоровым явлением. Достаточно представить, что вам доверили миссию выбрать какие-то ключевые, принципиально важные источники, без которых немыслимо движение к тому будущему, которое вы лично стремитесь приблизить. В самом деле, легко указать на то, что ущербно и больно, но укажите на то, что должно прийти вместо. Я на другом форуме попробовал создать панораму собственного духовного космоса, хотя бы понемногу затронув то, что считаю необходимым сохранить для будущего - учителей, мыслителей, писателей, художников и т. д. И при всей субъективности и произвольности такого подхода он все же несет в себе конструктивное начало, потому что предлагает определенные позитивные ценности. Если в отношении Ивана Ефремова, думаю, существует единство, то в остальном может быть большое разнообразие, так как у всех участников, кроме Ефремова, есть и иные источники вдохновения. В общем ничто не мешает моделировать будущую культуру уже сейчас. Это занятие не менее увлекательное, чем обсуждение уродств.
Сат-Ок: 1. Эрос в классическом дискурсе Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел наполовину, Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся. Сей журавлиный клин в чужие рубежи, На головах царей божественная пена. Куда плывете? Если б не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи. И море, и Гомер – все движется любовью… (Осип Мандельштам) «Не спрашивайте меня, как она умирала и о чем говорила. Я ее потерял…» - кавалер де Грией из романа Антуана-Франсуа Прево «Манон Леско»… Вот, хотя бы условные, рамки истории Эроса (в русскоязычном словаре - телесной, плотской любви) в истории классической культуры. От философии Эроса в античную эпоху до его собственно смерти, художественно кодированной в процитированном романе аббата Прево из 17 века. Именно с 17 века начинается собственно новая история европейского тела и история того, что с точки зрения точности обозначения можно назвать историей именно сексуальности, крещенной в системе координат классического принципа репутацией «беззаконной телесности», не имеющей ничего общего с тайной истинной любви, охладение которой предсказал еще Христос в главе 26 от Мф, когда Он указывает на главные признаки близости Второго Пришествия: «И по мере умножения беззакония охладеет в людях любовь». Христос говорит именно о любви в законном значении, а не о сексуальности в современном. Во «внутренней форме» слов, т.е. в их «внутреннем значении» - много странной мудрости. Сексуальность – от лат. sex: весьма примечательный корень, связанный c лат. seco (От общего и-е. корня, который виден в русском глаголе «от-сек-ать») – отрезать, отделять, ампутировать. Эта «ампутация», прежде всего, небесной вертикальной гравитации, именно это отрезание Эроса от тайны верхнего света, от небесных фотонов, названных калининградским поэтом Сергеем Михайловым «сперматозоидами Бога» отражена в знаменитом древнегреч. мифе о рождении Афродиты = «из пены рожденной». Но не просто из пены, а из сложного синтеза крови и воды, точнее – воды земного океана и небесной крови, пролитой богом неба Ураном из раны после отсечения его гениталий его сыном, богом Времени Хроносом. То есть, несмотря на отсечение от Неба, земная Афродита была кодирована в своей земной телесности кровью Неба. Вторая связь корня sex – количественное числительное «шесть», что установлено сравнительно-историческим языкознанием и хорошо видно в германских числительных – нем. sechs, англ. Six. Как это не парадоксально, но лично я усматриваю именно в этой языковой связи «секс – шесть» разгадку знаменитой тайны трех 666 из Апокалипсиса = Книги Откровения от Иоанна, заключающей Новый Завет. Потому как эта числовое усиление имеет отношение к сокровенной сути того, что образует реальность, действительность, или то, что мы считаем реальностью, действительностью. Реальность – это то, что назначается любовью; реально то, что мы любим, поэтому Эрос уже у Гесиода или Гомера – это божественная сила, главная энергия, главный вид фундаментального физико-духовного взаимодействия, скрепляющего в единое целое сложную духо-материальную структуру античного космоса. Вот почему для греков была так важна Афродита, которая, однако, согласно мифу, предала свое небесное происхождение и своего законного мужа – божественного мастера Гефеста, предпочтя ему измену с другим богом, самым нелюбимым у греков – с богом войны Аресом. Афродита стала богиней первой в истории классической культуры «беззаконной любви», богиней первой «6», что в конечном итоге стало причиной гибели античного принципа реальности: древний космос был разрушен, что отражено во всех значительных мифах древних культур. В германо-скандинавской мифологии, в древнеисландской «Старшей Эдде» это – знаменитый Рагнарёк = гибель Мирового Древа, на сожженных ветках которого остаются только плачущие богини судьбы Норны. 2. Плотское в христианстве Вторая «6» имеет отношение к трагедии Эроса в христианстве, возникшем на руинах античного космоса: сокровенная драма христианской эпохи – это решение вопроса о том, какая любовь сильней: любовь к Богу или любовь к телу. В богословском словаре АГАПЕ или ЭРОС. Христианство не отрицало Эрос, но считало его первенство, проявляющееся в похоти, смертным грехом. В знаменитом реестре грехов, составленном в 5 в. богословом Иоанном Кассианом и уточненным в 6 в. папой Григорием 1, luxuria=похоть стоит на 2-м месте после superbia=гордыня (сребролюбие, гнев, чревоугодие, зависть, уныние). В эпоху Высокого Средневековья официальная доктрина отрицания Эроса достигла своего апогея в знаменитом трактате Я.Шпренгера и Г.Инститориса «Молот ведьм». В нем содержится тезис о том, что «центр силы дьявола сосредотачивается именно в чреслах людей» и что именно при любовном акте, «а не при иных действиях людей, дьявол непременно пускает в ход свои чары». Именно в христианскую эпоху в западноевропейской культуре достигает своего апогея и антифеминизм, восходящий еще к Ветхозаветной традиции: так, у Екклесиаста-проповедника – «горче смерти – женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы, добрый перед Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею» (Екк.7, 26). Демонизация женщины явилась не только отражением абсолютного господства мужской культуры, но и прямым предательством христианства: весь ужас этого массового безумия был в том, что обвинители не заметили собственного превращения в духовных трусов и предателей совести, которая даже фарисеев и книжников обличила и остановила перед лицом Иисуса, смотрящего в их сердце и не проклинающего женщину, уличенную в грехе: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень» (Ин.8,7). 3. Homo sexualis Именно собственной демонизации не заметили даже устроители западной церкви и сильные мира сего, заметили некоторые поэты, например, Гете, который отразил ее в трагедии «Фауст». Фаустовский тип человека – это собственно уже без-эросный человек, поскольку Эрос предполагал хотя бы «воспоминание о небе», хотя бы толику устремленности к тому, что в традиционных культурах понимается как «идея жизни». Фаустовский тип – это собственно уже homo sexualis, человек последней третьей «6». Его психобиологическую законность попытался доказать Зигмунд Фрейд, человек, который вместе с Эйнштейном и Гитлером кардинально повлиял на судьбу 20 века. Именно Фрейд убедил человечество в том, что самой сильной волей, живущий в человеке является воля сексуального влечения и что всякое здоровье – психическое и физиологическое – связано с подчинением этой воле. Мир потрясла мощная сексуальная революция. Но логическим и парадоксальным следствием этой революции стала трансформация сексуальности в сексизм, суть которого довольно точно отразила Э.Елинек – австрийская писательница, лауреат Нобелевской премии 1999 г., в следующих словах: «испытать оргазм в условиях несчастья». Сексизм – одно из самых сильных проявлений кризиса сексуальности, не разрешившей ни проблемы счастья, ни проблемы психофизиологического здоровья. Сексизм - это культурно прикрытая установка-попытка испытать оргазм, ставший главной ценностью постиндустриального и пост-эротического мира, в условиях больной экзистенции, духовно и телесно больной бытийности/небытийности. Именно сексизм в комбинации с гремучим фаллоцентризмом победоносной маскулинной цивилизации пытается вернуть охладевающую чувственность, пусть даже за счет садизма или мазохизма в их противоречивом отношении к телу: в мазохизме свое тело переживается как вина, в садизме чужое тело переживается как вина. Но из этого переживания добывается пусть запретное, но все же удовольствие. В радикализме психофизиологического сексизма скрывается его социально-политический близнец – фашизм или другой тоталитарный радикализм. Именно в этом заключена идея знаменитого фильма Лилиан Кавани «Ночной портье». Но если глубже, то сексуальный тоталитаризм оказывается связан с бытийной ситуацией, а точнее с не-бытийной. Так, у той же Елинек, «смерть и секс – единая ипостась». В кино, если не ошибаюсь, эта идея тематизирована в культовом фильме «Империя чувств» японского режиссера Нагиса Осима. Сюжетная линия «Ночного портье» построена на садомазохистской страсти между бывшей узницей немецкого концлагеря и ее истязателем-эсесовцем, ставшим после войны портье в фешенебельном отеле, где он и встречает героиню, которая остановилась здесь со своим мужем – известным дирижером. Уже в этой линии намечена сокровенная суть женского, связанная с тайной музыки, которая – откровение самого бытия/небытия. Но героиней Лилиан Ковани, этой музыкой мира, дирижирует не ее законный муж, а ее палач, поэтому она оказывается не музыкой жизни, а музыкой гибели. И любовь-страсть, связывающая смертельным узлом палача и жертву, это не «любовь к жизни», а уже непреодолимая «любовь к смерти»… 4. Физика Эроса как метафизика взаимоотношений В истории культуры, именно культуры, а не естественной науки, Любовь почти всегда связывается со стремлением к Иному, Чему-то или Кому-то, что или кто стали для современного человека по ту сторону его пребывания в «здесь-бытии». Эта потусторонность называется трансцендентностью, а посюсторонность – имманентностью. Но именно взаимопроникновение этого и того соединяет любящего с тем, что хотя бы интуитивно ощущается как Первое Высшее Благо, или Главное назначение, в том числе, естества =плотского естества человеческого рода. Человек больше и сложнее тела. Телесная любовь, Эрос, в современном словаре – сексуальность, призвана к тому, чтобы быть интегрированной в единый процесс достижения человеком личностной целостности, связанной с тем, что выше телесности, что – сверхприродно, Физика отношений полов является одновременно метафизикой взаимопроникновений, взаимным обменом жизнью между трансцендентным и имманентным. В православии, например, это называется перихоресисом = взаимопроникновение божественного и человеческого, нетварного и тварного. Поэтому Бог = это любовь, а вершина перихоресиса – Христос. В свете такого понимания телесность, соответственно сексуальность – предельна, но в ее устремленности – фотон беспредельности. То есть, сексуальность, в конечном итоге, - последний рубеж телесносности на границе к сверхприродности, создающей гравитацию эротической устремленности - гравитацию Жизни или гравитацию Смерти. В современной сексуальности культура давно распознала именно гравитацию Смерти. Современная сексуальность – это страстная динамика телесной закрытости, тюрьмы естества, «черной дыры» гаснущей звезды по имени Человек. Поэтому нередко садо- или мазохизм – проявление бессознательной попытки вырваться из этой закрытости в за-предельность причиняемой или переживаемой боли. Из этой запредельности приходят, как правило, запретные энергии. Современная культура, которая в 50-е гг. прошлого века была в Америке еще порнокультурой, - это и есть грандиозная индустрия по добыванию этих запретных энергий с изощренной технологией по добыче наслаждений, проникнутых энергийным дыханием гибели: У Пушкина уже в маленькой трагедии «Пир во время чумы» словами Вальсингама: Все, все, что гибелью грозит Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслаждения… Вот почему в известном фильме «Непристойная Бетти Пейдж» героиня – знаменитая порнозвезда 50-х гг. прошлого века - берет в руки хлыст и смотрит или не смотрит на современника с обложки гламурного журнала «Movie Star News»: ею дирижирует опасный дирижер, который превратил человеческую историю, по словам известного философа Мишеля Фуко, в «историю массового безумства». Я не знаю, какова художественная идея кинокартины Мэри Хэррон. Предполагаю, однако, что в эпицентре ее внимания – тайна современной женщины с ее пребыванием в силовом поле между Богом и дьяволом. Надеюсь, что она – женщина – все еще выбирает и сделает правильный выбор. Закончу притчей: «Как явиться мне человеку, - спросила Бесконечность Господа, - чтобы тот не окаменел от страха?» Тогда Господь одел ее в голубое небо. «А я? – спросила Вечность, - как должна я открыться человеку, чтобы он не погрузился во мрак от ужаса?» Тогда Господь сказал: «Я подарю человеку мгновение, в которое он поймет тебя». И Он создал любовь… Я желаю Вам всем этого мгновения… В. Гильманов. Лекция: Трагедия или триумф Эроса? Основные тезисы
Alex Dragon: Кому интересно — «Постфилософия» в PDF: http://yadi.sk/d/uL3EzYhB5jmb1
Сат-Ок: Выдержка из рассказа о поездке по Польше в составе делегации по культурному обмену. Первостепенную составляющую, разумеется, сформировали на основе современного "искусства". "Теперь немного о другом - о современном искусстве, к коему тоже имела касание. Показывали нам галереи современного искусства - мелкие залы, подворотни, или в самом старом городе - такая хрень, я просто отмороженная от этого всего была. Гуляли по набережной по дороге в гостиницу - она расположена на пустыре, рядом - громадная ржавая хрень - типо здание. Я говорю: "Мы уже пришли? Вон - эта ржавая громадина видна уже." Ведущий: "Это не ржавая громадина, это современная архитектура", "Один черт. Ржавчина и есть". Журналистка: "А мне такие фриковые структуры очень нравятся, живят, не то что эта правильная барочная или готическая архитектура". Иду, слушаю - умиляюсь. Были еще на инсталяции: огромный зал, белый с черным потолком. Там два треугольника из картона в потолок - в виде неправильных пирамид. Чернющие. И неожиданно они начинают издавать отвратительный сатанинский звук на низких частотах - все ходят, дивятся, прижимаются к ним - дабы телом почувствовать вибрацию, а для меня это как две какие-то черные идеи, которые проявились и вибрируют, два эгрегора - но сам автор и "почему-то-художник" вообще ахинею написал о сем произведение - это два черных треугольника, которые вибрируют. (Да ладно). еще были на выставке, на которой представлены образы из разных сказок в виде каких-то черных говнообразных обтекших фигур - черных, будто обгорелых - такая жуть... все это висит на лесках в помещении... черное зеркальце разбитое, обтекшее, веревка как виселица, слипшиеся птички - сразу и не увидишь, что это милые создания, кажется, опять же - какая-то настораживающая черная кжижка... черепуха царевны с народными лентами - все черное... колыбелька детская... крыса... - Интересно, каков материал изготовления вот этих замечательных сопель у крыски? Смотри, как свисают (обратился ко мне дядька лет под 40 - писатель, эстет). Вечером отделилась от всех и ходила по старому городу, потом купила черешни, пошла в номер. По дороге встречала "наших" - некоторые пересекали мне путь, поднимали руку и говорили:"привет! ждем тебя на "Пряжчи". будет круто!" Мой рефлекс сказать в ответ "привет" и испытать предвкушение чего-то крутого тут же останавливает разум: "стоп, круто - означает полный отстой", потом ум начинает пищать:"ну а вдруг это не так, все-таки со словом "круто" у меня яркие ассоциации, должно быть, они догадались о них и употребляют это слово для меня", "нет, идиотка, - продолжает мой разум - круто - значит отстой". Выставка называется "документы.документы" - что может означать это слово написанное дважды? только само себя - написанное дважды, клонировавшее само себя. Когда Федор Михайлович в середине XIX века прощался со "старыми камнями" Европы, он не представлял себе, что будет продолжение в виде черных треугольников, птиц из дерьма и документов-документов. а здесь - у старинной полузаброшенной дороги, которая ведет на Север в Кенигсберг - а дальше - в Россию (Кениг же потом и ощущали в европе отстойным - ибо воспринимали по ту сторону, в дымке - почти в России) - пронзительно. очень пронзительное место - у тех ворот... вообще, в нынешнем Кениге есть чувство подлинности - и достойной гордой платы, которую отказалась платить Европа - перестав быть самой собой, став собственной тенью, призраком. где труп - там и призрак... духа нет... (ну - известный сюжет в литературе - оторвавшаяся от человека тень и живущая отдельно от него...) никогда не думала, что так восприму Кениг - он ведь ускользал... теперь понятнее стало в связи с этой подлинностью... и понятно - почему он стал Россией... вообще - мистерия... Да, тут противопоставление получается: честная смерть - или смутное доживание в забытьи. Европа отказалась от своей воинственной активности, выдохлась, испугалась (да и было чего испугаться) и моментально потеряла себя, т.к. глубинная ее суть - в этом. Толерантностью, расшаркиваньями, улыбочками себя стерла окончательно. Даже трагизм фаустовский превратился в маету тоскующего гея, у которого правая и левая ноги не в ладу и прочая социопатия. Тут не то, что у осьминога - у людей части тела спорят."
Мечтатель21: Понравились только черешни, они как луч света в этом мире абсурда:)
Сат-Ок: Ну почему же, ворота на Кениг тоже имеют аромат подлинного. А вот впчеателиня от истории в той же поездке: "Вкратце, однако, скажу, что наш маршрут был таким: Бранёво, Пельплин, Гданьск, Гдыня, Тчев, Мальборк, Эльблонг, Катыны, Фромборк. Очень впечатлил Мальборк - самый большой замок средневековья в Европе. Я там ходила больше 4 часов - по всем подземельям, террасам, залам, молитвенным комнатам, кухням - разглядывала систему обороны, канализации, рвы, всякие секретные штуки в стенах - грандиозное сооружение. Рыцари были маленького роста в то время - 160 - дверные проемы мелкие. Интересна система отопления в залах - римская, в полу специальные отверстия, идущие к печам по трубам - нафоткала. Кладка, лепнина, выставка деревянных скульптур 14 и 16 века - там такие редкие образы: Мария и ее мать Анна, которая держит на руках И.Х., и скульптура 14 века - Мария девушка, а ее сын - старец. Очень необычный образ. Скульптуры невероятно притягательны - неповторимы, с характером. Сейчас подобного не встретишь. Много собирала образов именно художественных - изучала особенности линий, пропорций на всех встречных изображениях и изваяниях. Забавно было глядеть на отхожее место в замке - потом про это расскажу. С юмором были рыцари - дабы найти туалет, они сделали указатель в виде лепнины - мелкий черт сидит в напряжении в соответствующей позе и бородой указывает направление, куда надо идти для справления нужды - и черт сей с крыльями, дабы ищущий летел на всех парах :)) В замке есть залы, в котором выставлены оружия рыцарей разных времен, их защитная амуниция, намордники для коней - их учили кусаться, намордники для того, чтобы не покусали хозяев. Кухня рыцарей впечатляет. Там было все,что только можно представить - больше всего любили мясо, конечно, но в пост мясо есть нельзя - так они ели мясо бобра, мол, раз плавает - значит рыба, значит, можно :) "Порося, порося - превратися в карася". Еще были в Пельплине - но это тайком, нас небольшая группа собралась и отбилась от основной экспедиции. Маленький городишко - средневековый городок с гигантский католическим собором, там до сих пор учатся большинство жителей в церковно-приходской школе, атмосфера соответствующая - аутентичная, проникновенная. Собор - как город, как кристалл, там множество фракталов в лепнине и сюжетах, в резьбе - просто нет слов. Там старинное кладбище - в некоторых могилах проросли вековые деревья, а в из стволах точно проросли оградки, а в центре одного такого союза - гигантский гриб вырос - вышлю фото. Заглядывали в храмики - во многих подготовлено все к венчанию - увешано тканями цветными, украшено цветами, очень уютно - и женски, детски. Лично у меня все это вызывает ассоциации с детством - когда храмы так же украшались для венчания в нашей деревушке - и было ощущение не божьей обители, а волшебной сказки, доброй - рукодельной, цветной. Гданьск примечателен тем, что прямо рядом со средневековым городом - на той стороне Вислы - сразу начинается природа, заброшенные места, которые заросли травами, кустарником и деревами. Лазали на шведский вал 17 века - он защищал ворота города с севера, так туда никто не ходит обычно, все в центре тусуются. И там же внизу - старая дорога в Гданьск из Кенигсберга, по ней до сих пор едут, там же - старые ворота. Настоящий портал."
Сат-Ок: http://tais-afinskaya.ru/index.php?option=com_content&view=category&id=69:2011-08-30-21-26-35&Itemid=48&layout=default Дневники Таис, какие бы они могли быть, проживи она до сегодняшнего дня (либо вспомни она своё воплощение в Таис в прошлой инкарнации). Мне очень по душе пришлось.
полная версия страницы