Форум » Литература и иллюстрации » Избранные главы моей повести » Ответить
Избранные главы моей повести
A.K.: Повесть предполагается как продолжение рассказа СИЛА ЛЮБВИ (Обсуждение рассказа здесь) ---------------------------------------------------------------------------------- ЗВЁЗДНОЙ ТРОПОЙ - её первая глава.
Ответов - 56, стр:
1 2 All
A.K.: МАРГО И СВЕТЛОВ Я знаю, что ночи любви нам даны И яркие, жаркие дни для войны. Николай Гумилёв. Ливень свирепствовал. Нет, это были уже не дождевые струи! Водяная стена потоками вселенской Ниагары рушилась на землю, и в гуле этого водопада сквозь порывы ветра слышалось ликование самой природы, после двух недель утомительной жары наконец-то давшей волю своему неистовству. Примерно так происходящее видел Светлов, когда, плотнее завернувшись в непромокаемый плащ, выходил из автобуса там, где месяцем раньше прощались Кир и Василиса. Сквозь непрестанный шум ливня спасительно взревел мотор знакомого двухприводного «Мицуми», машина подкатила мягко и стремительно. – Лёшка, садись! – крикнула Марго, перегнувшись через пассажирское сидение и открывая правую дверцу. Дворники яростно разгоняли водяные потоки, струящиеся по ветровому стеклу. – Здравствуй, я соскучился по тебе, – поместившись рядом и бросив сумку и плащ на заднее сидение, Светлов протянул Марго букет её любимых кустовых гвоздик. – Спасибо, – она обхватила Алексея одной рукой за шею и поцеловала. – Нам с тобой повезло, ты появился раньше всех, ребята начнут возвращаться завтра... Ну что, поехали? Не дожидаясь ответа, Марго тронула машину с места, сворачивая на боковую дорогу, едва различимую за пеленой дождя. Точнее было бы сказать «поплыли» – огромные лужи кипели под напором струй, колёса рассекали их с характерным шуршанием, и автомобиль, по мере удаления от связующей с городом трассы, всё более походил на затерявшуюся в море крошечную субмарину. – Постой, – заговорил Алексей, как только до него стал доходить смысл сказанных ей слов, – ты что же, сейчас одна в посёлке? А где Иринка с Володей? – Укатили с детьми в Финляндию, на озёра. Вернутся дней через пять. – И не страшно тебе здесь одной? Сказала бы, я бы выбрался раньше. – Со мной Буран, – ответила Марго. – Когда кто-то чужой приближается к Альтаиру, он лает так, что из летаргии может вывести, и без моего разрешения никого не подпустит. Кроме того, Володин карабин сейчас висит у меня дома. – Не хмурься, – добавила она с той особенной теплотой, от которой сердце Алексея вновь наполнилось ожиданием близкого счастья, – я чувствую твою заботу и очень это ценю, но у тебя были дела, а мне нужно было побыть одной. – Понимаю, иногда это очень нужно. – Периодически. Просто вернуться к себе, в тишине осмыслить то новое, что приходит, но порой не замечается нами за повседневными хлопотами, что-то принять, что-то отпустить. – Ты удивительное создание, Марго! – убеждённо произнёс Светлов. – У тебя лёгкая и свободная поступь по жизни соседствует со стихийной мудростью, и при этом ты такая красивая! – Спасибо, Лёш, – её лицо тронула нежная улыбка. – За что ты меня благодаришь? – снова нахмурился Алексей. – Я ведь не комплименты тебе говорю. – Нет, ты говоришь именно комплименты, – мягко возразила Марго, – причём самые лучшие – те, которые произносятся искренне, от души. Мужчина должен уметь делать такие комплименты, а женщина должна уметь их принимать. – Ну вот, ты меня полностью разоружила, сдаюсь, – опять рассмеялся Светлов. – Но как же мне хорошо с тобой! Марго подарила ему благодарный взгляд и вновь обратилась к дороге. Некоторое время они ехали молча. Неожиданно налетевшая непогода столь же внезапно стала растрачивать свою ярость, прекратились порывы ветра, с каждой минутой слабел дождь, и редела его пелена за окнами машины. – Ты последние дни смотришь новости? – спросил Алексей. – Да. И вижу растерянных политических лидеров, которые произносят пространные речи о давних традициях гуманизма. – Точно. А те, кто стоят за ними, наверняка готовят какую-нибудь гадость. – «А тот, кто двигал, управляя, марионетками всех стран…» Но звездолёт летит, и ничего они с этим не сделают, информацию уже не перекрыть и не превратить в очередное «шоу». Когда он будет здесь? Зимой? – Двигаясь с тем же замедлением, корабль пересечёт плоскость эклиптики к Новому году. Когда это стало понятно, даже у «человека в штатском», что теперь по долгу службы сидит у нас в отделе и ежедневно рапортует начальству, глаза загорелись энтузиазмом. – Даже странно, жизнь превращается в сказку, а мы, как ни в чём не бывало, занимаемся своими делами, – задумчиво произнесла Марго. – Но меня это радует, значит, мы способны принимать такие события спокойно, светло и мудро. Светлов взглянул на любимую, и Марго ответила ему мимолётной улыбкой, продолжая думать о своём. На их детство пришлось время большой социальной катастрофы. «Прекрасное далёко» осталось глухо к мольбам той маленькой девочки, что пела эти строки – не быть к ней жестоким. Но заглушить естественную тягу к удивительному в детских душах оказалось непросто. Кому повезло с учителями, родителями и друзьями, продолжали жить с мечтой о лучшем будущем, стараясь привнести что-то из него в свою жизнь. Из этой мечты со временем и вырос Альтаир, заявивший себя как один из форпостов будущего в настоящем. – Теперь люди не смогут оставаться прежними, делая вид, что наш мир – лучший из возможных, – сказал Алексей. – Да, – ответила Марго. – Новогодний подарок несмышлёному человечеству. И будто отзываясь на её слова, под свинцовым сводом косматой тучи, уходящей на северо-восток, в лучах выглянувшего солнца зажглась радуга… В Альтаире они остановились на «технической» территории, возле гаража и мастерской, где заканчивалась дорога, мощёная большими бетонными плитами. К Алексею с грозным лаем подбежал лохматый Буран, обнюхал кроссовки и брюки гостя, позволил ему почесать себя за ухом и удалился в сторону будки. Светлов распахнул ворота гаража, и Марго аккуратно вписала свою экспедиционную машину рядом с альтаирским микроавтобусом. Дождь прекратился совсем, только искрящиеся на солнце капли падали с ветвей деревьев в мокрую траву, и вновь слышалось щебетание птиц. Стало заметно прохладнее – вслед за атмосферным фронтом пришло дыхание осени. Марго поднесла букет гвоздик к лицу: «Какой молодец Лёшка! Дарит цветы без этой дурацкой целлофановой упаковки с непременным бантиком». Несколько прядок, выбившихся из причёски, придавали её лицу особое очарование, а джинсы в обтяжку и кремовая блузка не скрывали стройной фигуры. – Голоден? – Нет, хозяюшка, – весело ответил Светлов. – Тем лучше, – она опять улыбнулась своим затаённым мыслям, – а то мне ещё нужно закончить обсчёт летних данных для нашей нефтяной мафии. Как пел классик, «the show must go on». – А почему «шоу»? – поинтересовался Алексей. – Красочные трёхмерные картинки с возможными месторождениями. Для них это шоу, за которое они, считая себя хозяевами жизни, платят. Марго протянула Алексею ключ от гостевого дома: – В твоём распоряжении спортзал, душ, библиотека – отдыхай и ни в чём себе не отказывай, – она снова зарылась лицом в цветы. – А к девяти жду у себя. Я приготовлю «шарлотку», и у нас будет изысканный ужин – яблочный пирог под белое вино.
A.K.: Живой огонь в камине, светлые бревенчатые стены и мягкий, расшитый крокусами коврик на полу наглядно демонстрировали Алексею, что означает когда-то слышанная им парадоксальная фраза: «жизненно необходимая роскошь». Роскошь, которая позволяет оставить за дверьми все заботы и, уютно расположившись у огня, предаваться неторопливому размышлению, читать увлекательную книгу или вести задушевную беседу с близкими людьми. Светлов огляделся. Блики пламени выхватывали из мягкого полусумрака обстановку, знакомую только днём. Уютный диванчик у стены напротив камина, просторный рабочий стол возле окна слева и книжный шкаф справа, около лестницы наверх, очерчивали по периметру пространство небольшой комнаты. Фотопортрет Сары Барас и деревянная статуэтка девушки с распущенными волосами выражали две различные ипостаси хозяйки дома. Оба изображения стояли на полке над столом. Женщина на фотографии исполняла танец фламенко возле огня, на фоне полной Луны. Девушка была изображена сидящей в позе русалки на большом валуне, по-видимому, на берегу моря или широкой реки, устремив вдаль задумчивый взгляд. На углу стола относительно аккуратной стопкой были сложены исписанные листы и блокноты, стул плотно задвинут, а возле закрытого ноутбука заняла место ваза с подаренными гвоздиками – всё говорило о том, что необходимая работа завершена, и пришло время для небольшого праздника. Благодаря хорошей библиотеке, в Альтаире не было необходимости держать много книг дома. За стеклянными дверцами книжного шкафа стояли только необходимые в работе атласы, словари и справочники, учебные пособия (Марго вела уроки географии и английского языка) и ряд книг, бывших для хозяйки настольными. «Бегущая с волками» («нужно будет обязательно прочитать», – отметил для себя Светлов), затем любимые обоими Ричард Бах и де Сент-Экзюпери, дальше не менее любимый Ефремов – «Лезвие бритвы», «Туманность Андромеды» вместе с «Часом Быка», «Таис Афинская». А вот привезённая Светловым «Звезда полынь» Вячеслава Рыбакова – Алексей был убеждён, что без экзамена по этой книге руководителей страны нельзя допускать к исполнению их обязанностей. В одной из малых учебно-ролевых игр в Альтаире даже успели шутливо обыграть эту идею, когда вступающий в должность президент – его роль исполнял десятиклассник Максим – на «Звезде полынь» принимал присягу. Отдельную полку занимала выполненная с фантазией композиция из морских раковин, камней и минералов, над которой простёрла ветви причудливая коряга крымского древовидного можжевельника. Оживляла композицию фигурка отдыхающей чёрной пантеры на одной из ветвей. Над диваном висела карта мира, а на смежной стене – перекидной календарь с океанскими побережьями. Жилище свободной, творческой натуры. Наверху раздались быстрые шаги, и по лестнице справа от камина спустилась, распространяя лёгкий аромат ландыша, хозяйка дома. Светлов замер: такой головокружительно прекрасной и при этом доверительно близкой он не видел подругу ещё никогда. Платье вишнёвого цвета, с блёстками, оставляло открытыми её загорелые плечи и ноги выше колен. Подол был намеренно скошен, так что одно бедро оказывалось обнажённым более другого. Шею украшало тонкое гранатовое ожерелье, а завершали наряд изящные открытые туфли и заколка в виде гвоздики под цвет платья. – Марго, ты – королева! – с искренним восхищением произнёс Светлов. Королева стремительно развернулась на каблуках, разметав волосы по плечам: – Нравлюсь? – Не то слово. – Я рада. Располагайся, я сейчас приду. Просияв задорной улыбкой, хозяйка скрылась за дверью под лестницей и через полминуты вернулась, катя перед собой сервированный на двоих «журнальный» столик со своей «фирменной» «шарлоткой» и запотевшей бутылкой охлаждённого «Винья Тендида». – Открой, пожалуйста, вино, – подбодрила она гостя, усаживаясь рядом с ним на диванчике, и стала раскладывать по тарелкам пышные ломти душистого яблочного пирога. Они выпили за встречу и отведали «шарлотки». Марго слегка ударила ногтём по краю наполовину пустого бокала, поднесла его к уху и прислушалась к звучанию. – В Альтаире, несмотря на наш интенсивный график, я отдыхаю душой. Здесь друзья, здесь настоящее дело, и мужчины здесь – рыцари, в отличие от павианов из управленцев нефтяной компании. Эти, вторые, когда видят перед собой красивую и независимую женщину, желают самоутвердиться, сделав её своей любовницей, а если этого не получается, то морально унизить её. Алексей взял руку подруги, вложив в этот жест всю свою заботу и сочувствие. – Я ведь не ханжа, – продолжала говорить Марго, – но представить себе тех бандитов с большой дороги в качестве своих мужчин… Нонсенс! – Но скажи, разве тебе обязательно с ними общаться? – заговорил Светлов. – Как я понимаю, ваш метод годится не только для поиска нефти, и нефтяники существуют не только в нашей стране, где эта отрасль настолько мафиозна. – Конечно, ты прав. Да и общалась я с теми павианами только пару раз (обычно договоры заключает другой человек, непробиваемый как танк), но мне хватило. Марго положила голову Алексею на плечо, как будто ища у него защиты. – И у тебя тоже бывают моменты слабости, моя королева, – нежно произнёс он. – Как я хочу быть рядом в такие минуты, чтобы суметь поддержать тебя! – Спасибо тебе, Лёш… Ты и так меня здорово поддерживаешь, спасибо. Всё в порядке, у нас намечаются ещё три договора: с Индийскими и Венесуэльскими нефтяниками и с нашим геологическим управлением в Забайкалье, так что обойдёмся без родных мафиози. – А вот это здорово! – Светлов снова разливал вино. – Полетишь в Индию? – И в Индию, – Марго приняла свой бокал, – Влад меня уже начал наставлять по поводу этой страны. И в Забайкалье полечу следующим летом, вот только в Венесуэлу самой поехать вряд ли получится. Что поделать? Всюду не успеть. – А я вот собрался в Чили, на конгресс по проекту «СЕТИ», который теперь в новом качестве. Главная тема – звездолёт. Съезжаются не только астрономы, будут футурологи, есть большая социологическая секция, с участием социалистических политиков латиноамериканских стран. – Очень интересно! Хотят выработать общую линию поведения в предстоящем контакте? – Вроде того. Вообще, это хорошая практика, когда политика вырабатывается после открытого обсуждения проблемы специалистами. Шажок на пути к «Туманности…» с её Академиями. – Слушай, Лёш, – вдруг спохватилась Марго, – надо не забыть завтра всю информацию об этом конгрессе переслать Киру. Будет чудесно, если он полетит с тобой и сможет встретиться там с Василисой. – Конечно, – согласился Алексей. – Хотя, скорее всего, он тоже получил извещение и уже в курсе. Хозяйка поднялась, приблизилась к камину и подбросила в огонь несколько обрезков толстой строительной доски, затем подошла к столу с компьютером. – Я хотела тебе показать первую запись альтаирского футуроклуба. – Это из тех видеотрансляций, про которые ты говорила? – Да, наше альтернативное «телевидение». Первую передачу ребята посвятили… как ты думаешь, чему? – Звездолёту? – предположил Светлов. – В какой-то мере и ему тоже, но в первую очередь – любви. Марго повернула ноутбук так, чтобы им обоим было хорошо видно, и вернулась к Алексею. – Володя успел выложить эту запись перед отъездом, с удовольствием посмотрю её снова, – произнесла она, сбросив туфли и устраиваясь с ногами на диванчике. – И налей мне ещё вина. Прозвучала серия низких аккордов, и вслед за заставкой – картиной Геннадия Голобокова «Контакт» – на экране появилось слегка худощавое загорелое лицо Кира. – Здравствуйте, – приветствовал он невидимую аудиторию. – Первую передачу футурологического клуба Альтаира мы посвящаем теме, которая может показаться неожиданной с точки зрения привычного понимания футурологии. Возможно, даже несерьёзной, с точки зрения нынешней излишне технической культуры, которую мы вместе с вами сегодня начнём преодолевать. Кир говорил страстно, а проникновенный взгляд его больших глаз притягивал к себе как магнит: – За последние двести лет человечество преуспело в такой очень полезной области, как технический прогресс. Казалось бы, стали сбываться самые смелые мечты прошлых веков о так называемой власти над природой. Но всё в мире имеет две стороны, и пренебрежение этим знанием оставляет нас замкнутыми в круге неразрешимых проблем. Стал ли наш мир за те же двести лет счастливее? Очевидно, что нет. В парадигме, предложенной западной цивилизацией, технический прогресс из средства превратился в цель, а такая подмена ценностей не может пройти безнаказанно, и расплачиваться приходится бессмысленностью жизни для большинства. Сегодня нам всем необходимо осознать то, о чём лучшие умы человечества, такие как, например, Фромм, Ефремов или де Сент-Экзюпери, говорили уже более полувека назад: цель любого прогресса – научного, технического, социального – в увеличении человеческого счастья. Сегодня людям необходимо обратиться к познанию своей эмоциональной сферы, условий своего душевного и духовного здоровья, подлинной наполненности жизни и применению этого знания к переустройству общества. И начать это движение должны люди доброй воли, пока им не овладели всевозможные манипуляторы. Именно поэтому первую встречу нашего футурологического клуба мы посвящаем теме, связанной для всех нас с наибольшим эмоциональным богатством, теме любви. Камера сместилась в сторону, и в её фокусе возникла Иринка. Молодая женщина улыбнулась, приветствуя зрителей, её мягко оттенённые тушью глаза вспыхнули внутренним светом, а на щеках выступил лёгкий румянец. – Правда, красавица? – тихо спросила Марго, придвигаясь ближе к Алексею. – Да, очень хороша, – согласился Светлов, принимая её ладонь в свою. – Мы сегодня говорим о любви, с которой связано столько человеческих надежд и столько разочарований, – тем временем начала своё выступление Иринка. – Выдающийся гуманист прошлого века, уже упомянутый Киром Эрих Фромм, заметил: большинство людей не умеют любить. Несмотря на весь свой неудачный опыт, они почему-то продолжают считать, что это просто, что главное – найти удачный «объект любви», и больше ничего не нужно делать. Вопрос о каких-то дальнейших усилиях этими «горе-любовниками», так сказать, даже не ставится, они почему-то думают, что всё получится само собой. А само собой – не получается. И когда первичный импульс влюблённости проходит, не рождается главного: перехода отношений в новое качество, из влюблённости – в любовь, из чарующего рассвета – в красоту дня. Вместо этого наступает разочарование, неизбежное при таком восприятии любви. «Значит, «объект любви» оказался не тот», – решает в своей простоте человек и устремляется на поиски нового «объекта», чтобы повторить всё снова: встреча, притяжение, вспышка, влюблённость, проблемы, неготовность их решать, разочарование, остывание, одиночество. Выйти из этого круга можно, – она сделала паузу, подчеркнув последнее слово. – Но для этого необходимо признать, что любовь – сложное искусство, которому, как и любому другому искусству, необходимо учиться… – Это из книги Фромма «Искусство любить», – прокомментировала Марго. Иринка продолжала: – Другой замечательный автор прошлого века, Евгений Богат, назвал любовь «самым потрясающим опытом человека». Он считал, что она позволяет нам видеть в окружающем мире новые реальности. И не только в мире, но и в любимом человеке. Многие люди полагают, что любовь «ослепляет», кружит голову, делает человека неадекватным. Что в любви неизбежна идеализация: любимый или любимая кажутся нам лучше, чем они есть на самом деле. Телесно, духовно лучше. Именно – кажутся. До поры. А потом наступает «отрезвление», приходит разочарование. Евгений Богат, с которым я полностью согласна, видит ситуацию иначе. Я зачитаю вам его слова о любви как интереснейшем искусстве. Трудно сказать об этом лучше, чем смог он, – в руках у говорящей появилась небольшая книжка в плотном переплёте, переложенная узкими полосами закладок. Иринка раскрыла нужную страницу: – «Да, любящий видит в любимом то, чего не видят окружающие их, «не ослеплённые любовью» люди. Они видят уголь, он – алмаз; они – «ничего особенного», он – чудо из чудес», – Иринка снова выждала короткую паузу. – «…Но может быть, то, что мы, нисколько уже не задумываясь, называем «идеализацией в любви», на самом деле не идеализация, а нечто иное, несравненно более содержательное и реальное? Может быть, любящий видит единственную, высшую истину о человеке? Это истина о самом ценном и самом лучшем, что в нём заключено», – молодая женщина заново переживала прочитанные строки, её голос звенел, речь ускорилась, казалось, она спешит поделиться со слушателями только что – и в очередной раз – сделанным открытием. – «…В этом чудо любви. Уголь перестраивается в алмаз, но он и останется им надолго, навсегда, если его огранивать, а не пассивно им любоваться. Если за радостью узнавания последует радость труда… Но если то, что мы видим в любимом человеке, не очаровательная мимолетность, а высшая истина о нём, реальная возможность рождения подлинного алмаза, а мы, наслаждаясь идеализацией, не удержим навсегда увиденное однажды, то не ожидает ли (и не только нас, но и мир!) действительная утрата?..» Иринка остановилась, закрыла книгу и медленно процитировала по памяти: – «Надо осознать любовь как творчество – творчество лучшего, что заложено в любимом». Евгений Михайлович Богат, «Аскеза любви». – Богат верил, что человечество эволюционирует в сторону возрастания способности любить, которая пока что находится в зачаточном состоянии. О том же писал Иван Ефремов, – продолжил Кир, и камера слегка отодвинулась, показав обоих выступающих. – Женщина, которую я люблю, и которая сейчас далеко, однажды сказала мне, что любовь – это энергия, разлитая в пространстве и кристаллизующаяся в виде чувств к кому-то конкретно. Если Евгений Богат говорил об «аскезе любви», то я бы рискнул сказать о «йоге любви», об искусстве раскрыться этой энергии. «Я дышу, и значит, я люблю», говоря словами поэта… В чём она, эта «йога»? В том, чтобы, встретив красоту – в природе, в искусстве или в человеке – испытать радость и уловить пробежавший в сердце ток, зафиксировать это состояние (можно сказать себе: «вот оно! есть!»), и тогда со временем оно станет привычным. В том, чтобы, случайно встретив хорошего человека – женщину или мужчину – поддержать его ласковым словом или мысленным приветом. В том, чтобы, любя кого-то, любить безусловно, изгнав даже тень собственничества и ревности, и тогда жизнь не будет прожита зря. Как сказал великий де Сент-Экзюпери, любовь не приносит страданий, это делает инстинкт собственности, а он противоположен любви. Марго и Алексей радостно переглянулись при упоминании этих слов их любимого автора, и оба ощутили, как через сердце пробегает тот самый, вызывающий чуть заметную дрожь, ток, о котором говорил Кир. Камера переместилась ещё немного влево и надвинулась, показав третьего участника встречи. Многие школьники, да и взрослые – друзья Альтаира его знали по увлекательным историческим видеолекциям. – Здравствуйте, наши знакомые и незнакомые собеседники, – тёплые, дружественные интонации в голосе говорящего располагали к себе с первой фразы. – Тема любви, и более широко – тема взаимоотношения мужчины и женщины – это тема этики будущего. Когда мы о нём говорим и озвучиваем то, что хотели бы в нём увидеть, мы тем самым неизбежно заявляем о своём намерении каким-то образом воплощать это желаемое в реальность. Сегодня люди мучительно карабкаются по своим личным взаимоотношениям, устраивая массу изнурительных виртуальных боёв, надумывают себе какие-то искусственные сценарии и ограничения, которые стараются претворить в жизнь во что бы то ни стало… Естественно, это множит страдание, приносит непонимание и, как следствие, моральное одиночество, – Вик говорил раздумчиво, помогая себе плавными жестами могучих рук с широкими ладонями. Он тщательно подбирал и взвешивал каждое слово, стремясь найти наиболее точный образ для выражения тех мыслей, которыми желал поделиться с аудиторией: – Пытаясь заглянуть вперёд, мы задаёмся вопросом о гендерных взаимоотношениях в близком и в отдалённом будущем. На какой основе они будут строиться? Сохранится ли семья в современном понимании этого слова? Как это связано с технологическим уровнем общества? Что это будут за взаимоотношения в ту эпоху, когда каждый человек будет свободно ездить по всему миру? Или даже летать по Галактике? Человек будет выбирать не из десяти или двадцати представителей противоположного пола, с которыми постоянно общается. Речь идёт об общении с сотнями, тысячами, о постоянных встречах с новыми сообществами, традициями и нюансами быта, когда человек должен постоянно чувствовать свою открытость миру и постоянно впускать в себя его энергию. Но если он впускает в себя энергию мира, то он впускает в себя и энергию противоположного пола. Уголёк в камине выстрелил снопом искр, и двое слушающих одновременно улыбнулись. – Помимо увеличения числа коммуникаций есть ещё один момент: повышается тонкость и дифференцированность человеческих чувств. То, что раньше было таким густым, как желе и слегка так ворочалось, – Вик изобразил ладонью шевеление бесформенной массы, – теперь является тонким и изящным как растущая снежинка (фрактальная структура, между прочим!). И это процесс объективный, эволюционный. Наверное, в нём проявляется то усложнение нервной организации, о котором писал Вернадский. А дальше будет ещё сложнее, утончённее и интереснее. Например, у Ефремова в описанном им будущем существует более пятисот слов для обозначения любви. Более пятисот! Настолько богата эмоционально жизнь тех людей. Я согласен с друзьями, значение любви в будущем будет возрастать, и это потребует новых решений. Новых – не значит, как это пытались осуществить иные неформалы в прошлом веке, мол, всё старое отрицаем, живём коммуной из двадцати человек, где каждая спит с каждым в обязательном порядке, – слова говорящего заискрились юмором. – Это была бы профанация и глупость. Я не буду пока делать окончательных выводов, потому что в этой теме не может быть универсальных ответов, и афоризм «мысль изречённая есть ложь» к ней особенно применим. Здесь всё связано с конкретным, уникальным и – подчеркну это – искренним переживанием. Возвышающее обоих взаимодействие мужчины и женщины может затрагивать разные диапазоны и оттенки эмоций, и не обязательно тёплое, ласковое, душевное общение должно вылиться в физическую близость. С другой стороны, физическая близость не может быть регламентирована каким-то обязательным комплексом формальных условий, в том числе незыблемым, абсолютным требованием так называемой верности. Так называемой – потому что это требование проистекает из чувства собственности, то есть возникает как раз там, где нет любви. Было бы очень хорошо, если бы вы поразмышляли на предложенную нами тему. Если мы отрефлексируем эти вопросы, будущее нас позовёт. Образно говоря, создастся некий аттрактор, который притянет наши траектории. Вновь прозвучали низкие аккорды, возвестив об окончании передачи. Марго вспомнила, как она спросила Алексея вскоре после их знакомства (произошедшего на аэродроме во время парашютных прыжков), ревновал бы он, если бы его жена (предположим, что таковая есть) надолго уезжала бы из дома в интересные командировки или, например, увлечённо занималась парными танцами. «Да что я, убогий, что ли?!» – с запредельным возмущением воскликнул тогда Светлов, и она обрадовалась, что не ошиблась в этом человеке, к которому чувствовала всё возрастающую симпатию. А Светлова от увиденного выступления альтаировцев захлестнуло радостное волнение. То, что он услышал, отвечало личным представлениям Алексея, его сокровенным думам и подтверждало, что эта тема важна не только для него. Светлов мечтал об отношениях с любимой женщиной как об увлекательном путешествии длиною в жизнь, как об экспедиции, в которую идут вместе, но в которой каждый пользуется максимальной свободой поиска и делится с другим своими радостными открытиями. Светлов захотел сразу же высказать нахлынувшие чувства и мысли, таким образом поделившись ими с любимой, но вдруг осознал, что они сейчас понимают друг друга без слов. Марго мягко остановила Алексея, положив руку ему на предплечье, затем поднялась и включила подборку своих любимых музыкальных баллад. – Потанцуй со мной, – произнесла она просто… За окном уже давно была темень, в стекло барабанил мелкий осенний дождь, но в камине весело потрескивали дрова. Они вдвоём плыли, медленно кружась, в полумраке комнаты под проникновенную композицию легендарной группы: Maybe I, maybe you Can find the key to the stars To catch the spirit of hope, To save one hopeless heart… Марго обвила руками шею любимого. «Значит, вместе?» – сказали её глаза. «Разве можно иначе?» – также безмолвно ответил Светлов. Их губы слились в долгом поцелуе, и королева почувствовала, как её подхватывают сильные руки, унося в океан блаженства.
Alex Dragon: Прочитал продолжение. Крут, Андрюша, крут. Хорошо. Хотя вот с дидактикой, по-моему, некоторый не то что бы перебор, а это как если бы там та передача для нас шла. Это я сейчас пишу может даже не столько к твоему отрывку комментарий, сколько вообще мысли по поводу, для себя самого в первую очередь. Мне кажется, нужно нам искать какой-то иной язык, точнее, как на пальцах растолковывать. Обычные слова слишком привычны и затёрты, читатель скорее всего просто отфильтрует и мимо ушей пропустит, приняв за ритуальные формулы, типа ну косит чувак под Ефремова, так положено высоким штилем изъяснятся с многим количеством нудных нравоучений. Любая психологическая ситуация не должна вводиться абстрактно, а сопровждаться такими примерами — и неоднократными, которые встречались бы в жизни любого человека, даже не самой тонкой душевной организации. Конечно, всегда найдётся Маугли, который и элементарного в жизни не видел. Однако, хотя бы в данной культуре, многие бывали в сходных положениях, к примеру мамы хоть что-то пели, колыбельные какие-то, все детьми совершали какие-то поступки, попадали в ситуации, испытывали и переживали чувства, типичные для любого ребёнка и тем общие даже для совершенно разных взрослых. Я вот помню на работе как-то парню одному что-то пытался объяснить и в качестве аналогии упомянул библиотеку. Сказал — и внутренне осёкся, потому что по его какой-то вялой, недоумённый и кажется даже слегка иронической реакции понял, что употребил совершенно ему ничего не говорящую абстракцию, от которой он далёк.
A.K.: Я понимаю, Алекс. Но твои предложения требуют формата гораздо большего, чем повесть, и я пока не знаю, как их воплотить.
A.K.: БОЙ С ТЕНЬЮ «Тёмная сила несёт всему дисгармонию и раздражение. Её девиз: “Властвуя, побеждай”, тогда как девиз детей света: “Любя, побеждай”». Конкордия Антарова. Кир дочитал последний абзац, закрыл книгу и посмотрел в окно: пора, поезд уже подходит к станции Дачный посёлок. Набросить на плечо лёгкий городской рюкзачок, выйти на платформу, поглубже вдохнуть воздух родных мест и пуститься в путь среди начинающей желтеть листвы к своему «фамильному поместью». Быстрым шагом дорога займёт минут двадцать. Там, у границы обширного национального парка, находится его творческое пространство, место отдыха с близкими людьми, место раздумий и специальных практик. Старый дом, бережно подновлённый и достроенный по архитекторскому проекту сестрёнки, стоит среди высоких сосен, и в те вечера, когда все бывают дома, над обоими входами горят стилизованные под старину фонари, вызывая тёплые ассоциации со сказками Андерсена. Но безмятежное, радостное настроение в этот раз не владело всем существом путника. Проникшая в сердце тревога сидела там чёрным спрутом и вновь стала выпускать свои длинные, скользкие щупальца. Не сбавляя шага, Кир достал телефон и набрал номер. – Здравствуй, Влад! – Привет, Кирюха! – раздался в трубке радостный голос Учителя. – И пусть мне теперь говорят, что телепатия не существует! Я только что сам собрался тебе звонить. Есть важные новости, но сначала – что у тебя? – Сможешь примерно через час подкачать меня энергией? – Смогу, – голос Влада моментально стал серьёзным. – Рассказывай, что случилось. – За Василисой следят... – Так… Кто следит, известно? – Нет. Возможно что угодно – влиятельное частное лицо, мафия, какие-нибудь спецслужбы, но в любом случае всё это будет только внешнее, как элемент более сложной, дьявольской игры. – Кирюх, прости мой старческий склероз... – произнёс Учитель после небольшой паузы. – Она ведь по-прежнему в Южной Америке? – Да, живёт в Буэнос-Айресе, там штаб-квартира фонда Айслер, но сейчас находится в Порту-Алегри, в Бразилии. – Это что же, на внеочередном соцфоруме? – пробормотал Влад, удивляя Кира нехарактерной для себя осведомлённостью в социальных событиях такого рода. – И там за ней следят? М-да... – По счастью, в Порту-Алегри с ней находился Рамон, друг её аргентинской подруги, – продолжил рассказывать Кир. – Он сам из Уругвая. Два часа назад должен был заехать за Василисой, чтобы срочно увезти её в Монтевидео и посадить на паром через Ла Плата. – Заехал? – Не знаю, номер недоступен. – Ну, хорошо, дай Бог, всё получится, пока остаётся только ждать, – подытожил Влад. – Я потом попрошу Перуанца, чтобы он помог, в случае чего. – О, это было бы очень ценно, – отозвался Кир. – Это как раз по его части. – Не понимаю. – Потом, – Влад решительно пресёк дальнейшее развитие темы. – Мы с Юльчин скоро будем в Москве, и я всё расскажу подробно, а пока – к делу. Для чего тебе нужна подкачка? – Это как раз касается Перуанца. Точнее – полученного от него знания. Хочу подняться в Верхний Мир и ухватить проблему оттуда, вот и звоню за поддержкой. – Что ж, действуй, – после короткого раздумья сказал Учитель. – Ты где находишься? – У себя в Дачном, иду от станции. – С Альтаиром связывался? – Пока нет. – И не отвлекайся, я сам им позвоню. Как дойдёшь до дома, первым делом постарайся успокоиться, выполни комплекс или бой с тенью, как сам чувствуешь, – Влад говорил неторопливо, донося до сознания Кира каждое слово. – Тебе нужно выплеснуть беспокойство. Потом действуй. А мы для тебя совместную подпитку устроим: мы с Юльчин и ребята в Альтаире. – Спасибо, Влад! – Не за что, Кир. Мы ведь любим тебя, и твою ведьму любим. Кстати, когда познакомишь? – Когда вернётся, – ответил Кир, чувствуя, как теплеет на сердце. – Значит, терпеливо ждём. Я звоню ребятам. Всё будет хорошо, удачи! – Спасибо! Привет Юльчин! Попрощавшись, Кир убрал телефон в карман и перешёл на бег. Дома он быстро переоделся в «гунфуйку» – свободные штаны из плотной чёрной ткани и такую же безрукавку на голое тело, с поясом, схватил со стены свой «кельтский» меч и босиком выскочил во двор, где около получаса самозабвенно рубил влажный осенний воздух, сражаясь со всеми своими тенями и страхами разом. Затем, ополоснувшись под душем и утолив жажду кружкой кваса, переоделся в домашнее, сел на коврик и приступил к упражнению «Малая смерть»...
A.K.: Прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки возносилось исполинское Мировое дерево, и Кир шагнул в его светящийся ствол. После стремительного подъёма в мощных восходящих токах он оказался на краю большого облака. Позади, на самых верхних ветвях Дерева, важно расселись совы – их силуэты со светящимися жёлтыми глазами темнели в разлитых вокруг сумерках. Кир встретился взглядом с Хранителем – высоким и смуглолицым, в тёмно-красном пончо – и мысленно произнёс: «Позволь мне войти в Верхний Мир, это очень важно для меня». Страж с готовностью посторонился, и впереди распахнулась светящаяся дорога, по которой навстречу Киру уже спешили Небесные родители. Да, это были они… Парадокс, неразрешимый для линейного сознания: его Небесные родители сами пока не родились в том мире, где жил Кир, и только через тысячи лет, ещё будучи людьми, они полетят осваивать новую планету. Но здесь, в Верхнем Мире перуанских индейцев, нет времени, и прошлое сосуществует с будущим. Встретившись на светящейся дороге, они обнялись втроём, их окружила серебристо-белая световая колонна, и Кир ощутил, как его сердце наполняется благодатью... Да, здесь не было времени, но «снаружи» продолжался его таинственный ход, отголоски которого проникали сюда отдалённым шумом дождя. И этот шум становился всё настойчивее. Матушка подняла лицо и обернулась к Киру: «Тебе пора спешить, твоей любимой нужна помощь». «Корабль ждёт», – сказал Мир, указывая головой направление. «”Жук”?» – догадался Кир, и Мир Атам улыбнулся в ответ. На левое запястье Кир надел серебряный браслет с крупными зелёными камнями, сел за штурвал, положил слева от пилотского кресла свой кельтский клинок и взмыл в ночное небо. Струи ливня ударили в стекло блистера, стремясь прижать дерзкого пилота к земле, но Кир прорвал их тугой занавес и поднялся над облаками. Их косматые гребни окрашивались отблесками молний, но здесь, наверху, царила Великая тишина, нарушаемая лишь шёпотом звёзд. Верхний Мир остался позади, вокруг расстилались другие, неведомые пространства. Кир догонял ушедшее за горизонт солнце. Облака внизу начали редеть и вскоре совсем истаяли, багровым заревом вспыхнул горизонт, и на фоне зари вырос и стал приближаться тёмный силуэт старинного города на склонах большого холма. Всё в этом городе дышало тревогой: погружённые во тьму очертания зданий с островерхими крышами, безмолвные громады сторожевых башен, корявые ветви старых деревьев, шпиль собора, пронзающий зловещее зарево на горизонте. Кир чувствовал, что город покинут жителями совсем недавно в преддверии неминуемой беды. Он закинул меч за спину и, оставив «жука» в закрытом дворике, подбежал к чугунной калитке в каменной ограде. За калиткой оказался тесный проход между глухими стенами домов, а дальше начинался ступенчатый подъём к вершине холма, где рядом с собором высилась узкая круглая башня с зубцами – остаток древней цитадели. Буквально взлетев наверх, Кир оказался на широкой площади и увидел с противоположного края две светлые фигуры. Молодая женщина и мальчик, держась за руки, спешили по направлению к собору. Они не искали спасения в храме, им нужен был путь в небо, куда вела винтовая лестница внутри башни. А по краям площади уже появились преследователи. С белёсыми крестами на чёрных плащах и капюшонах, они смыкали ряды, ощетиненные острыми, как хирургический нож, алебардами. От них на инфразвуковой частоте катилась леденящая волна ужаса. Кир мгновенно понял: вот он, если не подлинный, то символический портрет инквизиторов, душителей и мучителей, настоящих врагов рода человеческого! Это они охотились на ведьм, калечили всё прекрасное и теперь преследуют очередную жертву. Кир заскрежетал зубами и схватился за рукоять меча. Женщина с ребёнком находились уже около башни. Василиса (а это была она) обернулась в сторону преследователей и, собрав последние силы, повела ладонями, выставляя защитный световой экран. Мальчик – на вид ему было лет шесть – помогал маме движениями рук. На какое-то время экран сдержит врагов. Кир сразу понял, что не успеет подогнать «жука» – слишком поздно. Значит – скорее к ним! «Держитесь, я рядом!» – он бегом пересёк площадь, ощущая, как за спиной смыкаются ряды врагов, и через несколько секунд уже тянул на себя тяжёлую дверь в основании башни, пропуская вперёд мальчика и Василису. У них оставалось ещё около минуты. «Вот для чего был нужен браслет!» – понял Кир, сдёргивая его со своей руки и надевая на запястье подруге. Вновь, как раньше, зелёным засветились глаза ведьмы. Теперь ей хватит сил подняться в небо и взять с собой сына. Этот мальчишка с большими карими глазами, как у той девочки, что привиделась ей в самолёте, в их мире ещё не родился. Но когда-нибудь – она это знала точно – он появится на свет, чтобы быть счастливым. – А ты? – с тревогой спросила Василиса, неотрывно глядя Киру в глаза. – Мне друзья помогут задержать преследователей, пока вы подниметесь. Как только вы улетите, враги отступят. Кир прижал к себе любимую порывисто и нежно, поцеловал в губы, затем обернулся к мальчику и дружески стиснул ладонью его плечо: – Береги маму, Маленький Принц! И, отстраняясь, почти крикнул обоим: – Всё! Уходите скорее! Сверху лился неровный свет закреплённого на стене факела. «Позиция удобная, – отметил про себя Кир, становясь на ступени лицом к входной двери и извлекая клинок, – здесь им не поможет численное превосходство. Лестница закручена по часовой стрелке, значит, оружие нападающего (если он правша) будет задевать за внутреннюю стену…» Первые ряды преследователей ворвались в башню. Но именно в это время пришла помощь – друзья в Альтаире, дистанционно руководимые Владом, слали ему свою сконцентрированную силу. О, это ощущение лёгкости и неуязвимости! Кир увернулся от алебарды, направленной ему прямо в горло, парировал мечом другую, нацеленную в живот, и стремительно сократив дистанцию, нанёс два молниеносных удара – налево и направо. Два противника рухнули, остальные попятились. – Кто-нибудь ещё? Нет? – обворожительно улыбнувшись, Кир снова отступил в лестничный проём. Вторая атака была ещё более яростной. Отражая удары, Кир отступал, поднимаясь по ступеням. Он не чувствовал ни боли, ни усталости, он был недосягаем для врагов, не способных прорваться сквозь его защиту, но их плотная масса оттесняла его всё выше. Вот и первый факел! Левой рукой Кир выхватил его из гнезда в каменной стене и швырнул в нападающих. Затем, пользуясь их мгновенным замешательством, сделал глубокий выпад, держась свободной рукой за очень кстати подвернувшуюся железную скобу. Короткий, хлёсткий удар лезвием клинка в уязвимое место – и ещё одна фигура в чёрном покатилась по ступеням, гремя костями и доспехами. Кир отступил до первой горизонтальной площадки. Здесь оказалось просторнее, чем на ступенях, и чтобы не давать противнику преимущества, он перебежал к следующему лестничному проёму. Но преследователи внезапно прекратили натиск и потеснились по сторонам. На противоположном краю площадки выросла очень высокая фигура в длинном чёрном плаще. Её голова, увенчанная тёмной зубчатой короной, касалась свода («больше двух метров», – прикинул Кир), черты лица скрывала тень, но недобрый властный взгляд Кир ощущал на себе отчётливо. – Уйди с дороги, джедай! – отрывистый голос венценосца прозвучал насмешливо. – Эта игра тебе не по силам. Кир отрицательно покачал головой. Противник помедлил. – Послушай меня, упрямец! Ни твоей ведьме, ни её сыну ничто не угрожает, – он сделал шаг вперёд, но Кир предупреждающе поднял клинок, и противник остановился. – Мне нужен ребёнок от неё, не этот её сын, а другой, мой, с его помощью я получу по праву принадлежащую мне власть над миром. «Какой типичный сюжет! – с неуместной весёлостью подумал Кир. – И ведь не могли придумать ничего более остроумного, – он продолжал с интересом рассматривать противника. – Нет, лица не разглядеть, а жаль». Венценосец продолжал монолог: – Ей даже не понадобится вынашивать моего ребёнка, он появится сразу после соития, и ведьма со своим сыном сможет отправляться на все четыре стороны. Я даже смогу сделать так, чтобы она навсегда осталась твоей. Хочешь? – Ты не пройдёшь, – негромко, но спокойно и твёрдо произнёс Кир. Клинок венценосца полыхнул багровым отсветом. Ну и силища! С каждым ударом Кир ощущал парализующую боль, как будто его било током, но он только сильнее стискивал зубы и продолжал биться, закрывая проход наверх. Пламя факелов погасло, и только две молнии – белая и багровая – сшибались в темноте узкого пространства винтовой лестницы. Кир чувствовал, что нужно продержаться ещё совсем немного, дорогие ему люди уже там, наверху. Вот Василиса поворачивает большое бронзовое колесо, и тяжёлая крышка верхнего люка башни распахивается навстречу звёздам. Всё, спасены! Взявшись за руки, мама с сыном взмывают в недоступное врагам небо, и встречный ветер начинает овевать их лица. – Не боишься? – спрашивает ведьма. – Нет, мама, – отвечает Принц. – Я горжусь тобой! – прямо на лету она целует мальчика в лоб. Затем, закрыв глаза, присоединяет свой волевой посыл к общей помощи Киру… Чёрный венценосец отступил. Вслед за ним, подобно подхваченным ветром сухим листьям, унеслись вниз по лестнице преследователи, пересекли площадь, прошелестели по каменистому спуску и навсегда покинули город. «Всё? Так просто?» – спросил себя Кир и, уловив в наступившей тишине далёкий гул моторов, сам себе ответил: «Нет, ещё не всё». На пределе отчаяния из-за страха не успеть он взбежал на верхнюю площадку башни и глянул в серое предутреннее небо. «Как в старых фильмах про войну», – машинально отметил Кир, а на город уже катилась первая волна бомбардировщиков. Снова кресты – на этот раз на крыльях. И противосолнечные свастики на хвостах. «…Мы помним, как солнце отправилось вспять…» – повинуясь внезапному озарению, Кир взбежал по ступенькам на возвышение по центру площадки, напоминающее рулевой мостик корабля, и налёг на оказавшийся там штурвал – четыре румба по ходу солнца. Сместились невидимые грани пространств, бомбардировщики остались в другом измерении, их смертоносный груз обрушился в пустоту… Кир стоял на мостике, с наслаждением подставив лицо ласковым лучам весеннего солнца. Оказывается, город располагался на берегу морского залива, и полумесяц береговой линии соприкасался в своей средней части с подножием холма. Большой трёхмачтовый корабль входил в порт. Белыми полотнищами парусов он улавливал малейший ветерок и, подобно пёрышку в весенней лужице, легко скользил по едва тронутой рябью поверхности залива. Город приветствовал корабль салютом из старинной чугунной пушки. Услышав за спиной знакомый ровный гул, Кир обернулся и увидел, как на мостик плавно опускается его «жук». – Принц! – Кир шагнул навстречу широко улыбающемуся юному пилоту. – Здравствуй! Как ты вырос! – Мы с ребятами играли в вольных стрелков и нашли во дворе твою машину, – пояснил одиннадцатилетний Принц. – Я им сказал, что знаю, чья она, и подогнал сюда. Я ведь правильно сделал? – Конечно, спасибо! – Тогда полетели в порт, сейчас все бегут встречать корабль! – Я с удовольствием, Принц, но у меня была очень трудная ночь, – с сожалением ответил Кир. – Давай в другой раз? – Хорошо, – с готовностью отозвался мальчик. Он выбрался из кабины, держа в руках прямоугольную доску с закруглёнными углами, похожую на скейтборд, только без роликов. – Что это у тебя? – поинтересовался Кир. – Летательная доска. – Значит, на ней можно летать? – Да, нужно только правильно встать на неё ногами. – А не упадёшь? – Что ты! Здесь надёжная страховка, – со знанием дела ответил Принц. – Хочешь попробовать? Кир чувствовал себя вымотанным до последней степени, но полетать на доске ему было очень интересно. Кроме того, он не хотел огорчать Принца. Кир выполнил несколько кругов над башней, прислушиваясь к необычным ощущениям. Действительно, упасть с доски было совершенно невозможно: какое бы рискованное движение ни совершал человек, откуда-то всегда приходил ветер, подстраховывая летуна и, если что, принимал его в свои надёжные ладони. С благодарностью возвращая доску мальчику, Кир спросил: – Как мама? – Мама улетела на соседнюю планету, – гордо сообщил Принц. – Там сейчас Большой галактический бал, и её избрали королевой. – Как здорово! Передавай от меня привет, когда вернётся. Они светло друг другу улыбнулись, обмениваясь рукопожатиями. Мальчик вскочил на доску, помахал рукой и умчался по направлению к порту. С площади раздался бой часов на старой ратуше – одиннадцать ударов. «Хорошего дня тебе, Принц», – проговорил про себя Кир и сел за штурвал «жука». Он набрал высоту и взял курс на сверкающие вдали горные пики: где-то там начинался Верхний Мир.
A.K.: Кир сделал глубокий вдох и открыл глаза, затем рывком поднялся, посмотрел на циферблат на стене и издал удивлённый возглас – прошло больше четырёх часов. Он подлетел к столу, включил компьютер и набрал в скайпе телефонный номер Василисы. – Как ты, ненаглядная? – спросил Кир, как только услышал в наушниках её далёкий голос. – Нормально, Кир. Мы едем с Рамоном, от преследования оторвались. – Вот прямо преследование было? – Да, громадный джип с затемнёнными стёклами. Но когда мы отъехали подальше от города, я вспомнила, как однажды мой преподаватель говорил мне во время танца: «¡Venga! ¡Dame tu energía, mujer!»1 … – Да-да, помню, ты выдохнула, и колонки грохнулись на пол, – подхватил Кир. – А что произошло на этот раз? – У преследователей лопнуло колесо. Оба залились весёлым смехом. – Сейчас мы смеёмся, – говорила Василиса. – А сначала меня бил колотун, пока Рамон, наш транкило2, так, знаешь, лениво не заметил: «Да с тобой опасно иметь дело, охос вердес3!» И вот тут меня пробило на нервный хохот… Последовал новый взрыв дружного смеха. Потом, уже серьёзно, Василиса продолжила: – Но это было не всё. После такой встряски меня сморил сон, ведь я ещё и устала страшно за ночь. Я выключилась прямо в машине и продолжала уходить от преследователей, причём со мной был мой сын. За нами гнался кто-то, его называли Чёрным Императором, и он хотел, чтобы я ему родила ребёнка, для власти над миром. А ещё с ним было много страшных людей с длинными, жуткими топорами… – Василиса остановилась, потом быстро произнесла: – Ты ведь был там. – Да. Снова возникла пауза. Затем Василиса спросила: – А раньше у тебя получалось проникать в сны других людей? – Ни разу. Просто я знал, что тебе нужна помощь, и отправился за советом в Верхний Мир, как меня научил Влад, а его – Перуанец. Ведь то, что мы там видели, отвечает каким-то событиям в этом мире. – Ты мне здорово помог, спасибо. – Спасибо друзьям. Больше погони не было? – Нет. От границы нас сопровождает полицейская машина. Молодой симпатичный офицер сказал, что у него приказ охранять нас до самого Монтевидео. Потом увидел меня и добавил, что для него счастье охранять такую красивую женщину. Представляешь, он оказался любителем наших старых фильмов, и утверждает, что я очень похожа на Анастасию Вертинскую. Они снова весело засмеялись. Потом Кир произнёс: – А всё-таки любопытно, кто отдал такой приказ. – Понятия не имею. Просто, ты не зря поднимался в Верхний Мир… В наушниках негромко звучало дорожное радио, а по эту сторону слышался отдалённый шум электрички. Где-то недалеко залаяли собаки – по-видимому, сосед вывел на прогулку двух своих лабрадоров. – У тебя там собаки, – тепло произнесла Василиса. Она любила собак. – Да, очень симпатичные пёсики, как-нибудь познакомлю. Успеваете сегодня на паром? – Успеваем. Рамон говорит, паром отходит только вечером, и мы ещё побродим по Монтевидео. А к ночи я буду в Б’Айресе, – сказала она мечтательно. – Высплюсь, завтра встретимся с Кларой, обработаем мои материалы по форуму – я на русском, она на испанском. Потом пойду к учителю, а вечером – танцевать. – Ты знаешь, Лúса, я ведь ещё в детстве мечтал побывать в Буэнос-Айресе, мы тогда обсуждали с Виком, в какие города и страны хотим поехать. Потом это как-то забылось, и вернулось только после встречи с тобой. – Ты раньше об этом не говорил. – Мне это казалось настолько естественным, что не требовало слов. Как будто бы ты об этом и так знаешь. – Значит, ещё побываешь. – Обязательно. – Ты когда в Чили летишь? – В декабре. Оттуда до Б’Айреса не так уж далеко… Мне бы ещё с тобой увидеться. – Там видно будет, Кир. Я с радостью, но пока сама не знаю, где буду находиться и ничего не могу тебе обещать. Они снова помолчали. – Ну что, будем прощаться? – снова заговорила Василиса. – Давай. Удачи тебе и солнца! – Спасибо… И тебе!.. Кир включил телефон и принял сообщение о двух звонках от Влада и короткую «телеграмму» от Иринки: «Как дела? Мы волнуемся». Влад с кем-то разговаривал, и Кир вызвал Альтаир. – Привет, Вик! – Привет, Кир! Как у тебя? – Всё в порядке, поле боя осталось за нами, причём на разных уровнях реальности. – С тебя подробный рассказ. – Обязательно, но только не сейчас. Завтра у меня институт, потом ученики. А послезавтра вечером буду в Альтаире. – Отлично. Наши ребята успеют смонтировать фильм, который мы сняли на Алтае, устроим показ. Я расскажу по истории тех мест, Эля споёт новые песни. Ну а вечером школьников отправим спать и тебя послушаем. – Спасибо вам огромное за помощь. Как это было? – Мы собрались у Марго всемером… – Так… Марго, Алексей, вы с Элей, Иринка… – Вчера Володя успел вернуться из Новосибирска, и Лара здесь. – Ух, как хорошо! И? – Сели на полу в кружок, настроились. Влад по скайпу руководил нами, помогал визуализировать образ мощного светового потока в твою сторону. Полчаса поколдовали и разошлись по делам. – Слушай, Кир, – снова заговорил Вик, вспомнив важное. – Влад и Юльчин через неделю приезжают в Москву, и ему нужно встретиться с нами вдали от городской суеты, глаз и ушей. – В Альтаире? – Альтаир не очень подходит. Начнётся учебный процесс, под него всё будет выстроено, лучше собраться в Дачном.… – Прекрасно! Я только за. Через неделю? – В конце следующей недели. До того Влад родителей навестит, и ещё несколько встреч у него в Москве. Из Альтаира будем мы с Элей. – Я заинтригован. – Я, честно говоря, тоже. Там что-то очень важное. – Да. И это как-то связано с Василисой, как я понял по деталям разговора с ним. Ладно, договорились, Вик! Привет от меня всем. Женщин нежно целую, мужчинам крепко жму руки, Бурана чешу за обоими ушами. До встречи! – До встречи, Кир! Попрощавшись с другом, Кир быстро нашёл в сети ту же радиостанцию, что в это время звучала в автомобиле Рамона где-то между Кастильос и Монтевидео. Он выставил динамики на подоконник, распахнул окно и выпрыгнул во двор. Почти стемнело. В клочковатых разрывах облаков мерцали первые звёзды, в верхушках сосен шумел ветер, из динамиков лилась порывистая мелодия… – Разговаривала с русским другом? – спросил Рамон, продолжая смотреть вперёд. – Да, с очень близким мне человеком, – ответила Василиса, задумчиво складывая телефон. Пустынная дорога продолжала лететь навстречу. ---- 1 «Ну же! Дай мне свою энергию, женщина!» (исп.). 2 Tranquilo – спокойный (исп.). 3 Ojos verdes – зелёные очи (исп.).
Дед Мороз: Просто,мудро,увлекательно Спасибо, давно такого не читал
A.K.: Спасибо, Дед Мороз! Я стараюсь
A.K.: РЕКОНКИСТА «В наше время подлинное освобождение может начаться лишь с психологической трансформации». Мария Луиза фон Франц. Перед закатом тонкая облачность полностью истаяла, и ночь пришла ясная и прохладная. Она стянула лёгкое покрывало дневного света с обласканной весенним солнцем земли, опрокинув над долиной звёздную бездну. Ветерок колыхал травы и жёсткие злаки, шелестел в листве диких акаций, причудливые силуэты кактусов вырастали из темноты по обеим сторонам дороги. Одинокий дом у подножия темнеющих на севере гор скрылся за перегибом пологого холма. Там, после двенадцати часов, проведённых за рулём, крепко спала Клара, а молодые хозяева дома – Эрнесто и Мария сидели на кухне и, потягивая мате, что-то разучивали под гитару. Василиса коротко взглянула на собеседника – едва уловимые отблески зодиакального света, остроконечным наклонным конусом вырастающего из-за горизонта на западе, скользили по его серебрящимся сединой волосам и широкоскулому лицу. Проводив заходящее солнце, они вдвоём теперь прогуливались в наступившей ночи, неторопливо продвигаясь в направлении огней деревни в долине. – …Охотники на ведьм активизировались в последние два десятка лет, – говорил Андрéс. – В своё время силы Тьмы также отреагировали на Возрождение. – А сейчас? – спросила Василиса. – Сейчас это реакция на появление детей с развитым интуитивным знанием. Первые из них пришли в твоём поколении, и теперь вы вступаете в пору зрелости. А следом уже подрастают новые. – Разве такие дети не рождались раньше? – Рождались, конечно. Но сейчас можно говорить об их новой генерации. Вас стало больше и вы уже не находитесь в рамках традиционного уклада. При всей вашей самостоятельности и даже самодостаточности, в вас сильно чувство справедливости. Вы умеете добывать нужную информацию, минуя долгое разматывание логических цепочек, а значит, вами нельзя манипулировать. Манипуляторы управляют через интеллект и эмоции, но там, где развито интуитивное понимание, они бессильны. Неслучайно именно сейчас носители древних знаний в разных культурах, от Тибета до Америки, стали распространять прежде хранимое в тайне: в вашем лице появились те, кто способен это верно воспринять и использовать без вреда миру. Так сохраняется дух учений, несмотря на то, что традиционные общества и религии неудержимо разрушаются, утрачивая этику. Внимание Василисы было полностью приковано к собеседнику. На вид лет пятидесяти, ростом немного выше её, широкий в кости, подтянутый, голос глубокий (в один только голос влюбиться можно), крылья крупного носа трепещут, втягивая аромат весенних трав. Нет, это не рафинированный интеллектуал – в нём ощущается внутренняя сила. Что о нём писал Кир? Аргентинец, но поток событий занёс в Перу, где обучался у шаманов, отсюда прозвище... – Некоторые из вас, причём чаще девушки и женщины, от природы наделены сильными энергиями, и эти энергии не всегда вам подконтрольны. Неудивительно, что вокруг вас увивается всякая нечисть, – тем временем продолжал Перуанец, возвращая её к недавним событиям. – Те, кому нужно, давно оценили эффективность методов психического воздействия и порабощения. Их называют «тёмные». Среди них есть лидеры оккультных сект, церковные иерархи, «серые кардиналы» правительств, главы гангстерских организаций. Им нужны такие, как ты. – Чего они хотят? – Безусловная власть – вот цель и смысл существования этих людей, хотя они сами всего лишь проводники воли тех надличностных структур, которым служат. Всегда, с неизбежностью, кто стремится господствовать над другими, сам является рабом. «Тёмные» обладают большой психической силой. Кто-то из них осознал, что ты – очень лакомый кусочек, причём не только как красивая женщина. – Здесь, в Аргентине? – Нет, тобой интересуются соотечественники. Ты вовремя улетела из дома – здесь их влияние слабее. Хотя очень похоже, что в последний раз были привлечены и местные «специалисты»... «Может быть, и местные – какая, в сущности, разница, какой национальности коллеги Вигфрида Дерагази!» – вдруг подумала Василиса, вспоминая предыдущую ночь. На этот раз её пытались захватить через эрос – этот могучий вид энергии. Вчера она была ещё в Буэнос-Айресе. Вернулась домой за полночь, приняла душ, вышла, завёрнутая в полотенце... Потом, слушая её рассказ, Перуанец невольно улыбнулся, представив себе эту веснушчатую длинноногую северянку со светло-рыжими волосами, завёрнутую в одно только полотенце. «Раздетая я выгляжу лучше», – озорно заметила себе самой, задерживаясь у большого зеркала, и поразилась густо-малахитовому свечению своих обычно серо-зелёных глаз. Такие метаморфозы всегда происходили с ней на пороге особых состояний сознания, когда границы реальности раздвигались независимо от её воли и намерения. «Сегодня что-то будет», – поняла Василиса и шагнула в комнату. Откуда-то из нижних слоёв психического мира пришёл образ высокого мужчины, чёрные волосы незнакомца оттеняли белизну его лица. «Иди ко мне, женщина», – позвал гость, просканировав её сверху донизу жгучим взглядом бездонных глаз. Образы другой реальности проступили поверх привычных предметов, как при наложении изображений. Боковым зрением Василиса видела обнажённые пары, занимающиеся любовью прямо на полу вокруг, но её широкая кровать была свободна, и явно предназначалась для них с гостем. «Я не сдвинусь с места, пока ты не назовёшь себя», – ответила ведьма, и видение исчезло, она лишь успела заметить, как лицо незнакомца, прежде чем растаять, исказилось гримасой досады. Поняв, что время её пребывания в городе сочтено, Василиса собрала вещи и позвонила Кларе – старшая подруга и коллега по Фонду оказалась давней знакомой Андреса и была им предупреждена. Долгая, утомительная дорога заняла остаток ночи и бóльшую часть дня… – Если есть «тёмные», должны быть и «воины света», – заметила Василиса, вернувшись к окружающей действительности и обратив к Перуанцу испытующий взгляд. Тот кивнул, слегка улыбнувшись, как будто ждал именно такого вопроса. – Мой друг Владимир Снегов называет их прогрессорами. – Влад? – Влад. Он давно собирает необычных и просто талантливых ребят, укрывает от внимания «тёмных» и спецслужб, учит защищаться. Прогрессоры понимают, что у каждого из вас своя жизненная задача, и от того, насколько полно вы сможете выполнить её, зависит будущее. Они остановились посреди дороги. Василиса не знала точно, что произошло, но когда из деревни впереди раздались первые гитарные аккорды, её руки сами стянули с развёрнутых плеч широкий шарф, в который она куталась от ночной прохлады. Вступление завершилось, голоса невидимых канторов влились в мелодию аргентинской самбы, лиричной и проникновенной, как русский романс. Сердце молодой женщины порывисто раскрылось навстречу музыке, выплёскивая в рождающийся танец преображённые эмоции прошлой беспокойной ночи. Будто сменился с вахты стоявший рядом капитан неведомого фрегата, сошёл с мостика – и теперь, не отрывая взгляда от Василисиных глаз, вступал в круг, на ходу развязывая косынку на шее. «Как он всё это вмещает!?» – только и успело полыхнуть молнией в её сознании. Не было больше тревог последних дней и бегства через полстраны, не было ни «светлых», ни «тёмных», ни мировой борьбы – только ночь, звёзды и живая, поющая душа человека напротив… Танец завершился. С минуту они смотрели друг на друга, продолжая безмолвный диалог, а затем двинулись в обратный путь по дороге. Первым прервал молчание Перуанец. – Ты очень сильная, ты сильнее меня, – произнёс он. – Но, не научившись управлять этой силой, ты не можешь вернуться. Охотники на ведьм от тебя не отступят. Василиса лишь молча посмотрела на него, ожидая продолжение. А Андрес вспоминал... В далёком семьдесят шестом ему было примерно столько же, сколько ей сейчас. Молодой медик и общественный активист, он бежал из своей страны после жестокого военного переворота, спасаясь от судьбы многих бесследно пропавших. В стрессовой ситуации проявились его способности к внушению, которые очень пригодились во время бегства. Переворот стал для молодого Андреса лишь последней точкой в цепи роковых событий. Мир, едва вздохнув после фашизма, снова начинал погружаться во мрак. Уходили самые светлые – Гагарин, Че Гевара, Альенде, Виктор Хара... люди высаживались на Луне, но по земле расползалась тень реакции. Андрес очутился в Перу, где стал сельским врачом. Там он встретил дона Карлоса, живого носителя шаманской традиции, и тот помог ему вновь обрести себя. Ведь чтобы спасать мир, нужно сначала найти в нём подлинного себя, говорил дон Карлос... – Когда-то давно я был вынужден укрыться в лесах по ту сторону высоких плоскогорий альтиплано, – снова заговорил Андрес, поворотом головы указывая на север. – Там, вдали от цивилизации, я нашёл в глубинах своей души утраченное в жизненных перипетиях знание. Похоже, теперь этим путём предстоит пройти тебе. Да, он прав, этот ученик шаманов, другого пути ей не осталось. Но разве она сама не мечтала о таком путешествии? Запрокинув голову, Василиса унеслась в звёздную бездну, где различила собственный силуэт: ведьма с развевающимися волосами, летящая вдоль Млечного Пути. Все прошлые тревоги казались просто прелюдией к сказке, что начиналась прямо сейчас. Друзья в «Альтаире» и Кир, Влад, Перуанец, Клара – эти светлые люди как будто бы взялись за руки, оградив её от враждебной силы, и теперь Василиса, пока ещё смутно, начинала видеть себя частью их узора… В дверях их приветствовал чернобородый Эрнесто, одетый в футболку с портретом своего знаменитого тёзки. – Руса, – обратился он к Василисе, – Мария тебе постелила наверху. Но сначала зайдёте к нам? Мы споём для вас кое-что новое. Просто родилась мелодия, и слова сами легли. – С удовольствием! – обрадовалась Василиса. – Конечно, че, но только одну песню, – добавил Андрес. – Завтра нам с Русой в дорогу. *** Утром они отправились в путь, который занял пять дней. Машину вёл Перуанец. Плыли навстречу пёстрые долины, разделённые горными отрогами. Кордоба, Ла Риоха, Катамарка, Тукуман – звучные имена провинций ласковой музыкой отзывались в душе путешественницы. Вечером они остановились на родине Андреса и стали героями сельского праздника, а в начале следующего дня снова мчались на север. Остались позади виноградники Сальты, ближе подступили разноцветные обветренные горы, дорога взбиралась по склонам, петляла между отрогов, выползая на сухие плоскогорья. Впереди лежала Боливия. В общении с местными жителями Андрес перешёл на язык кечуа. Василисе охотно отвечали по-испански, с весёлым удивлением глядя на высокую светлокожую путешественницу и, словно музыкой, наслаждаясь её необычным произношением. На третий день Василиса увидела знаменитое высокогорное озеро, хранящее память былых эпох. Титикака – Каменная Пума. Обрамлённое скалистыми берегами, оно, говорят, с высоты действительно напоминает очертаниями кошку, сидящую на задних лапах. Индейцы здесь до сих пор строят лодки и целые плавучие острова из тростника, как строили и во времена империи Инков, и до неё. Сильный ветер плоскогорья поднимает рябь на бескрайней водной поверхности, но в минуты затишья она становится зеркальной и отражает далёкое небо в кучевых облаках и горы. Перу. Длящийся пейзаж, мимолётные встречи – музыкальный мотив дороги. Кондор, парящий в густой синеве вестником иного мира, и нескончаемый поток разноязыких туристических групп в Куско и Мачу-Пикчу, инкском городе среди облаков. Вечность и суета сиюминутности... Но вот мотив всё заметнее стал меняться. Отступало высокогорье, навстречу по склонам поднимались джунгли. Поздним вечером пятого дня дороги путешественники достигли деревни на берегу небольшой реки, и наутро молодой индеец повёз их на моторной лодке куда-то вглубь зелёного континента. Нависающая над водой листва всё более смыкалась, образуя свод, яркие, диковинные цветы складывали живую многослойную мозаику, в зарослях по обоим берегам стоял нескончаемый птичий гомон. Время снова изменило свой бег. --------------------- Продолжение следует...
helenrokken: Ах, как чудно, Андрей! Выпила залпом, не отрываясь... Ты очень вырос и изменился. Этот мир уже реален, я его просто кожей почувствовала. Мысль течет сильно и уверенно. Я никаких шероховатостей не отметила. Нет разрозненных и составленных фрагментов, просто красивый поток энергии. Но это не мешает следить за сюжетом. Хорошая многослойность и пространства, и времени. Прекрасно. Василиса невероятна... Молодец, очень хвалю. И посмотри, как много этики будущего, космизма, какая широта сознания! И сколько созвучного с тем, над чем я работаю сейчас. Я очень хорошо понимаю, о чем ты пишешь... Спасибо! Нужно продолжать работать. Такие произведения сейчас нужны, как воздух!
A.K.: РЕКОНКИСТА (окончание) Василиса перестала считать дни. Судя по сменившимся фазам Луны, пошёл второй месяц, как она жила в этой деревне, затерянной среди джунглей. Сколько их здесь, в верховьях бассейна Амазонки, таких изолированных от большого мира уголков с домами на сваях? Она уже привыкла к горластым попугаям разных видов и расцветок, к нахальным обезьянам и даже к ночным полчищам комаров. Ей нравились грациозные туканы, невиданное разнообразие цветов и бабочек радовало взгляд. В плотной тени исполинских деревьев можно было свободно разгуливать – растительность здесь отсутствовала, и только покрытая листовым опадом влажная почва пружинила под ногами. Но всюду, куда проникало солнце, непроходимые заросли преграждали путь и не давали сойти с тропы. Жители говорили, что в лесу водятся ягуары, но встреч с людьми избегают. А жаль, думала бесстрашная Василиса, вспоминая летние прогулки с юным племянником в московском зоопарке и восхищавшую их чёрную пантеру Мелани. Каждое утро, когда от водопада возвращался Андрес, тем же путём уходила Василиса. Она отстраняла рукой свисающие над тропой ветви и, стараясь бесшумно скользить среди дневной симфонии звуков, цветов и ароматов, шла к гладким скальным выходам. По ним весело сбегали чистые, напоённые солнцем потоки, и радуги висели в пелене водяных брызг. Сбросив одежду, ведьма окуналась в большую «купель», запруженную камнями, подплывала под тугие струи, ощущая, как тело покидают остатки сна, и оно наполняется упругой силой. Затем, обсохнув и расстелив коврик, приступала к упражнениям: дыхание, разминка, растяжка, силовые и в конце – специальные упражнения на ощущение энергии, которым её обучил Перуанец. Днём Василиса помогала женщинам по хозяйству, а вечерами вела долгие беседы с Андресом. Ночь наступала мгновенно, и от стены джунглей, колышущейся в пятнадцати метрах в свете костра, начинал исходить, стремительно нарастая, фантастический звуковой фон. За несколько дней до полнолуния настала череда ночей, когда Андрес стал погружать Василису в гипнотический транс, и ведьма пускалась в исследование потаённых закоулков собственной души. – Никакой мистики, Руса, – говорил он, зажигая курящиеся палочки, дым которых отгонял москитов (эти сеансы проходили на «веранде», как Василиса называла открытую часть дома). – Нижний мир – это наше подсознание, это мир нашей инстинктивной природы. Туда мы отправляемся, чтобы соединиться с источниками силы, там встречаемся с существами, которые, по сути, просто разные аспекты нашей души. А Верхний мир – это мир Духа, там мы общаемся с духовными Учителями, каждый со своими… Василиса вызывала перед внутренним взором образ светящегося дерева, проникала в его ствол и уходила к корням. «Мы все подобны этому дереву, – понимала она краем сознания, – через корни мы связаны с Матерью-Землёй. А кронами мы тянемся ввысь, обнимаем небо, целуем звёзды и соединяемся с космосом». В Нижнем мире тоже рос лес, но другой – лес её родины, её внутренний Эдем. Здесь зеленели дубравы, солнечные сосны возносились в небо, кое-где уступая место могучим тёмным елям, а поляны зарастали ромашками. Здесь Василису сопровождала высокая статная женщина в длинных белоснежных одеждах. Её чёрные косы в руку толщиной лежали вдоль стройного стана, ладони были сухие и тёплые, а глаза казались колодцами в ночь. В ней Василиса узнала хранительницу своего рода. В Нижнем мире Василиса нашла подземную темницу, вход в которую скрывался у подножия лесного кургана, и освободила из долгого заточения юную танцовщицу. На чистом дне прозрачного ручья она разыскала изумруд, а в последнем странствии в Нижний мир встретила огненно-рыжую волчицу, которая обернулась женщиной. – Я ждала тебя, ведьма, – сказала та. – Она приблизилась, обняла Василису за плечи, окутала длинными волнистыми прядями своих багряных волос. Её чуть тронутое бронзовым загаром лицо светилось красотой женщины зрелой и мудрой, глаза сияли азуритовой синевой. Василиса ощутила, как энергия женщины-волчицы вливается в неё, как тепло, возникающее где-то в низу живота, распространяется по телу. – Кто ты, Роха1? – спросила её Василиса. – Я – это ты знающая, твоя инстинктивная природа, вновь встретившаяся с тобой, – был ответ. – Тогда скажи, что я могу сделать для тебя. – Просто всегда помни обо мне, даже когда снова окунёшься в городскую суматоху, и доверься мудрости жизни. Текли дни. Василиса чутко вслушивалась в жизнь, стараясь уловить в ней какой-то неясный зов, и всё больше времени предпочитала оставаться одна. Наконец настал момент, когда она отчётливо поняла, что может и хочет вернуться в большой мир, что срок её нахождения в джунглях неудержимо подходит к концу. – Необычное ощущение – будто я с незапамятных времён живу на свете и знаю о жизни очень много. А ведь мне всего двадцать шесть, – говорила она Андресу, в то время как тот просветлённым взором смотрел на крупную, с ладонь, ярко-синюю бабочку, опустившуюся Василисе на плечо. – Завтра мы поедем обратно, – ответил Андрес. – Но перед возвращением тебе нужно посетить Верхний мир, чтобы найти свой путь. В Верхний мир Василиса поднималась через крону светящегося дерева. Прямо под ногами там клубились облака, справа и слева над ними высились жемчужные горы, а в небе кружил белый орёл. «Возьми меня с собой, моя птица, – прошептала Василиса. – Отнеси меня туда, где есть только любовь и свобода, научи меня парить вровень с небом!» Орёл спустился, плавно рисуя в воздухе большие круги, бережно подхватил ведьму и вновь стал набирать высоту. «Отсюда всё суетное и мелкое становится неразличимым и исчезает, – говорил он, когда они медленно плыли среди лёгких облаков в восходящих воздушных потоках. – Возвращаясь в мир повседневности, сохрани в себе это знание». Орёл отнёс её на широкий скальный уступ, где ведьма беседовала с автором любимых с детства книг. Они говорили о любви, о той любви мужчины и женщины, которая открывается в совместном пути. Затем она увидела солнце, встающее из океана, и услышала прощальное напутствие Учителя: – Иди к Солнцу! К восходу протянулась дорога – широкая и прозрачная, будто сделанная из стекла, так что изумрудные волны катились прямо под ногами. На пути, в лучах поднимающегося светила, Василису ждал тот, кого она назвала Маэстро. Их глаза цвета океана встретились, и через минуту он и она соединились в танце над бездной. Плотный световой вихрь вырастал вдоль позвоночника, охватывая всё тело и вызывая в нём сладкую дрожь. В следующий момент телесные границы пали, и ведьма ощутила космическое единство со всем миром, пронизанным божественной энергией любви. В ту же ночь Василиса записала в своём блокноте при слабом свете карманного фонаря: «В годы, когда дьявол находится в голове, когда рассудок, возомнив себя единственно ценным в человеке, стремится истребить живую душу, вместо того, чтобы служить ей – я могу через танец возвращать людям полноту чувств. На этом пути меня ждёт мужчина, не просто друг или любовник, а тот, с кем вместе мы будем творить новый мир. Значит, до скорой встречи, зеленоглазый Маэстро!» На свет прилетел крупный мохнатый мотылёк и с сухим шелестом сел на страницу. Василиса полюбовалась ночным гостем, затем осторожно подула на него, прогоняя, закрыла блокнот и, забравшись в гамак под противомоскитным пологом, погасила фонарь. Через минуту она уже сладко улыбалась во сне… Ей снился летящий к Земле корабль и доставивший её на борт звёздный волк Акела. «Оставляю тебя с твоими сёстрами и братьями, – говорил он. – А мне пора, далеко отсюда в пространстве и времени меня ждёт Анита». «Спасибо тебе, друг, – отвечала Василиса. – Передавай Аните привет от ведьмы двадцать первого века». Улыбнувшись, Акела ответил: «Я передам ей привет от ведьмы века Сингулярности, так Аните будет понятнее». На следующее утро Перуанец и Василиса отправились в обратную дорогу. В деревне, где Андрес оставил машину, их застал первый сильный ливень. Начинался сезон дождей. ----------------------------------- Roja - красная, рыжая (исп.).
A.K.: EL CIELO Y TÚ Внизу грохотал прибой. Волны Тихого океана размеренно ударяли в подножие великих гор и гулко разбивались об его чёрные скалы, закручивая возле них яростные буруны. Брызги взлетали к высокому парапету, на котором чуть поодаль от других экскурсантов стояли Кир и Алексей. Удобно облокотившись об ограждение, друзья смотрели вслед исчезающему в океане солнцу. Их последний вечер в Чили неумолимо перетекал в ночь, с каждой минутой она затапливала западный берег континента, и только вершины Анд над посёлками и городами в долинах продолжали отсвечивать в тёмном небе призрачным золотисто-красным огнём. Примерно через два с половиной часа закатные лучи окрасят каменные изваяния острова Пасхи, и семь из них – те, что обращены к океану, отправят вместе с солнцем свой ежевечерний привет вулканам Камчатки. С наступлением темноты вдоль дороги зажглись фонари. Экскурсанты потянулись к автобусу. Алексей поднял руку, привлекая общее внимание к яркой звезде, которая быстро пересекала небосклон в восточном направлении. Международная космическая станция, как зримый символ объединённого человечества, продолжала полёт вокруг планеты… Когда друзья заняли места в салоне, Кир продолжил прерванный ранее разговор: – Понимаешь, Лёш, то, что ты, скромная наша знаменитость, обнаружил сигнал со звездолёта, и теперь его ловят всеми радиотелескопами, ускорило многие процессы на Земле. Это и есть тот самый «фактор икс», о котором мы так много говорили в своё время. Но давай попробуем взглянуть с другой стороны. Есть версия, что карибские индейцы не увидели плывущих к ним каравелл Колумба – ну не было таких штуковин в их картине мира до того! Может быть, также и со звездолётами? Пролетали они и раньше мимо, нами в упор не замечаемые, пока в нас самих, как в человечестве, что-то не изменилось, и мы не смогли увидеть один из них? – То есть, не путаем ли мы причину и следствие? Идея красивая, но у индейцев, в отличие от нас, не было радиоаппаратуры. – Аппаратура тоже не всегда всё показывает, тебе ли этого не знать, – возразил Кир. – Лёш, ведь это чудо, что не в Аресибо или Грин-Бэнке и не в службе радиоразведки какой-нибудь державы засекли гостей из космоса! На всей планете первым это сделал именно ты, простой русский астроном, несмотря на все меры, принятые родным государством для уничтожения фундаментальной науки! Алексей от души рассмеялся. Кир продолжал, и было непонятно, юморит он или говорит серьёзно: – Вселенная знала, кому первому позволить увидеть гостей. Подключился Альтаир – и мы дружно разослали координаты траектории объекта, сделав бессмысленным засекречивание информации. Партия сыграна, точка. – Получается, что я – инопланетный резидент! Кир, ты меня всегда поражаешь парадоксальным ходом своих мыслей, – заметил Алексей. – Сейчас парадоксальный вывод сделал ты сам, я тут ни при чём, – парировал Кир, дурашливо разводя руками. – Но ты же понимаешь, – Светлов снова перешёл на серьёзный тон, – что дела своей планеты нам решать самим, независимо от того, летит к нам кто-то или не летит. – Естественно! Влад так вообще сказал, что звездолётчики пошлют нам какую-нибудь загадку, коан, и этим контакт ограничится. Эпатирует, конечно, чтобы мы не расслаблялись, но он прав, когда говорит, что они там, в космосе, тоже не всемогущи и не могут пройти наш путь за нас. И начинать здесь нужно с глубокого познания человеческих душ. – Альтаир как пример для всех? – Да. Причём не внешнее копирование, не тиражирование деятельности (в нашем случае педагогической), деятельность может быть любой, а наша внутренняя основа объединения. Именно это сейчас слабое звено, а всё остальное, в конечном счёте, только следствие. Ведь социальный прогресс потому и застопорился, что люди так и не поняли, что делать с завоёванной свободой. – Это ты о шестидесятых годах? – Да, о времени написания «Часа Быка»… Прорезая фарами ночь, автобус мчался к Сантьяго. Назавтра друзья намеревались почтить памятник Сальвадору Альенде, а затем отправлялись в аэропорт. Но если Алексей возвращался домой, где его ждали друзья и прекрасная Марго, то для Кира путешествие ещё не закончилось… --------------- Продолжение следует...
Александр Гор: A.K. пишет: Есть версия, что карибские индейцы не увидели плывущих к ним каравелл Колумба Просветите, пожалуйста, безграмотного человека. Подобная версия и вправду существует... Или же это - вымысел?
Alex Dragon: Версия существует, вот кто её подал — не знаю.
A.K.: Я слышал эту версию от нескольких людей, но её источник мне неизвестен.
Александр Гор: Хм... загадочно, и ещё более интересно! А... если это не секрет, от кого Вы это слышали?
A.K.: Из того, что помню, встречал упоминание об этом у психолога В. Ефимова.
A.K.: EL CIELO Y TÚ (окончание) No me repitas ese adiós... que esto lo sepa sólo Dios, el cielo y tú... Héctor Marcó [Не повторяй мне это прощание… Пусть его знает только Бог, небо и ты... Эктор Маркó (заключительные строки танго Марио Канаро «Ты… Небо и ты», 1940-е гг.)] Идти по залитой солнцем Plaza de Mayo, подставляя лицо тёплому ветру и улыбаясь встречным прохожим. Заставить себя поверить, что это и вправду происходит с тобой, и, так и не поверив до конца, вскочить в городской автобус, который здесь называют таким родным для русского уха словом «colectivo». Добраться до гостиницы, бросить вещи, принять душ и отправиться бродить по городу. А вечером набраться смелости – и, давно не танцевав, пойти на одну из местных милонг. Здравствуй, Буэнос-Айрес, грёза далёких лет!.. День, ночь и ещё один день пролетели чудесной сказкой. Следующим вечером из Пинамара возвращалась Василиса, и в назначенное время Кир нажимал кнопку звонка на её двери. – Здравствуй, краса ненаглядная! – успел произнести он прежде, чем подруга обвила руками его шею, крепко прижалась к нему и замерла. Медленно падали секунды, а они вдвоём так и стояли в дверях, не размыкая объятий и слегка покачиваясь в такт льющейся откуда-то мелодии. Наконец, Василиса мягко высвободилась, чтобы закрыть входную дверь, и Кир протянул подруге букет алых, с белыми прожилками, тюльпанов. Её глаза снова просияли, губы тронула радостная улыбка. – Очень красиво… Проходи, – она скрылась за поворотом коридора, на ходу прихватив с полки вазу светлого тонкого стекла. В гостевой комнате, соединённой с кухней, Кир расположился в плетёном кресле у большого окна, отсюда было удобно рассматривать карандашные рисунки цветов, облаков и танцующих пар, украшающие высокие стены. Хозяйка протянула ему мате, а сама, достав из холодильника дыню, принялась её мыть в раковине. Занимаясь кухонными хлопотами, она продолжала пританцовывать загорелыми ногами, лишь слегка прикрытыми короткой джинсовой юбкой. – Знаешь, что общего между женскими ногами и подъёмом по пожарной лестнице? – спросил Кир, любуясь подругой. – Не знаю. – И в том, и в другом случае – чем выше, тем больше дух захватывает. Василиса коротко рассмеялась. Прервав созерцание, Кир поднялся с места и, взяв у хозяйки длинный нож, принялся резать дыню. Василиса открыла дверцы шкафчика, извлекая из него необходимую посуду. – Как тебе Байрес? Не обманул подростковых ожиданий? – Не обманул, – ответил Кир, орудуя ножом. – Город, конечно, огромный, но при этом очень человечный, а вечерами просто чарующий. Район Сан-Тельмо – как Петербург летом, вот только пальмы… – А музыка? Этот город звучит и поёт всегда. – Звучит, поёт и танцует, – согласился Кир. – Но особое волшебство я видел вчера в Ла Бока, где парень с девушкой танцевали на улице под греческую песню. – Девушка такая стройная, длинноногая, каштановые волосы до пояса? – быстро спросила Василиса. – Да, само очарование. – А он такой чуткий, и очень хорошо ведёт партнёршу. – Да. Ты их знаешь? Василиса только улыбнулась в ответ. Кир поставил на стол блюдо с нарезанной дыней и опустился в кресло. – Понимаешь, это было не просто красивое танго для туристов, а нечто настоящее, такое… – он запнулся, подбирая нужное слово, – такое гриновское. Их танец мне напомнил то, что ты писала о Маэстро, об его понимании танца вдвоём. – Тебе она понравилась, – заметила Василиса. – Кто, девушка? Да, очень. – Когда у тебя самолёт? – Днём. – Жаль, не успеешь познакомиться. – Значит, в другой раз. На столе появились сыр и ветчина, которую здесь называют хамóн, бутылка «Мальбека» и пара бокалов. – Когда мне здесь первый раз предложили дыню с хамоном и сыром, я подумала, что разыгрывают, – пояснила Василиса, садясь напротив и удобно вытягивая ноги. – Оказывается, нет, здесь так едят. И ты знаешь, вкусно! – Понятно, – отозвался Кир, берясь за штопор, – «…а хлеба можно совсем не давать». Оба засмеялись, вспомнив «Дао Винни Пуха», которое они когда-то обсуждали вместе. Кир разлил вино по бокалам, один протянул Василисе, и они чокнулись, глядя друг другу в глаза… Она изменилась, отметил Кир, стала увереннее, спокойнее и… ещё прекраснее. Но в этой перемене есть что-то, отдаляющее нас друг от друга, и это понятно. Кир выпил терпкое вино и поставил бокал на столик. – Ты погрустнел, – тепло заметила Василиса. – Вдруг ощутил, как будто подошла к концу история, в создание которой вложил всего себя, – он положил свою ладонь поверх её. – Пока ты искала свой путь, моя поддержка тебе объединяла нас. Но теперь, когда эта цель достигнута, я не могу тебе сказать, как хотел: «Полетели домой, в Альтаире нас ждут великие дела!», потому что твои великие дела – здесь. Для меня это конец прежнего пути. – Твой путь продолжается, – возразила Василиса, – и наши дороги будут бежать где-то рядом, но не вместе... – Потом она добавила, помолчав: – Я тебе очень благодарна за всё, Кир… И я к тебе очень нежно отношусь, но это не та любовь, которая бывает в совместном пути. Кир притянул подругу к себе, целуя. – И всё-таки, прилетайте к нам вдвоём, – упрямо сказал он. – На Новый год не зову, но на Масленицу – прилетайте. Научите нас, наконец, танцевать настоящую аргентинскую чакареру. Подруга радостно рассмеялась, возвращая ему поцелуй. – Мы часто будем прилетать, и научим вас не только чакарере. А теперь – хорош целоваться, давай дыню есть. С удовольствием жуя сочный ломоть, Кир вновь наполнил бокалы. – Значит, у него зелёные глаза? – Как у тебя и у меня, – улыбнулась Василиса. – В клане зеленоглазых прибавилось. Кир поднял свой бокал: – За тебя, ведьма!
A.K.: ЭПИЛОГ Залив привычно сверкал под вечерним ласковым солнцем и с тихим шипением неторопливо выкатывал на песок слабые волны. Ровная береговая полоса простиралась вдаль, в направлении молодой луны, плывущей в небе прямо над границей земли и моря. По берегу, держась за руки, шли взрослые Анита и Яромир. Они мягко ступали босыми ногами по тёплому песку, сквозь который кое-где прорастали жёсткие стебельки травы, набегающий с залива ветерок дружески трепал путникам волосы, раздувал их лёгкие куртки, полоскал подол Анитиной длинной юбки. – А что было после? – спросила молодая женщина, обернув к другу лицо и щурясь от ярких солнечных бликов на воде. – Было возвращение из дальних дорог и встреча друзей вокруг огня Прометея. Было продолжение повседневных трудов и нелёгкого счастья создания нового. И праздники были – праздники, которые они дарили друг другу, – продолжил свой рассказ Яромир. – В предновогодние дни в Альтаире собрались все друзья и добровольные помощники, их тогда называли «волонтёры». Падал густой снег, и они дружно возводили снежные бастионы. А после весёлых игр все отправились принимать первую трансляцию с приближающегося корабля Предшественников, снег же продолжал падать в тишине большими пушистыми хлопьями… – А Зеленоглазая прилетела к ним? – Да, каждый раз, возвращаясь на родину, Василиса навещала друзей в Альтаире. Её судьба счастливая. Будучи, как тогда говорили, человеком мира, она помогла многим людям разных культур найти путь друг к другу. Не расцепляя рук, они легко перескочили через сбегавший к морю весенний ручеёк. – После твоего рассказа я лучше стала понимать ту переходную эпоху, – свободной рукой Анита убрала с лица прядь волос. – В конечном счёте, будущее создали учившиеся любить. И я почему-то уверена, что мы с тобой когда-то давно были там, жили в то сложное время в той стране и тоже любили друг друга. Обменявшись нежными улыбками, они продолжали свой путь. Впереди уже виднелась круглая башня маяка с закреплённым возле входа старинным чугунным якорем в человеческий рост, одним богам известно, как попавшим сюда. Дальше береговая линия круто сворачивала влево, и залив распахивался морскому простору. Там, за мысом, их ждал готовый к отплытию корабль экспедиции. 2009-2012 гг. Москва – Загорянка – Форос – Санкт-Петербург – Москва.
Александр Гор: A.K. пишет: 2009-2012 гг. Труд проделан немалый... А, теперь... что бы это издали - Вам, уважаемый А.К. - нужен очень злой литературный корректор. Не корректор грамматики, но литературный корректор. Прошу не обижаться – совет добрый. Я вижу в последнем отрывке крапивинские мотивы... Так вот, рекомендую посмотреть практические занятия Владислава Петровича со студентами... Как он беспощаден в оценке их работ.
A.K.: Корректоры уже читают. Литературные:) Спасибо!
helenrokken:
Alex Dragon: Теперь бы это вместе в голове собрать. А то под занавес забыл, с чего начиналось. :) Как читатель скажу: если честно, то сюжет «не мой», несколько в стороне от моих ожиданий и интересов, но написано искренне и чисто. Я рад, что твоя повесть родилась на свет.
A.K.: Спасибо! Вместе с "Силой любви" получилось 113700 знаков (без пробелов), 40 страниц 12-м шрифтом одинарным интервалом. Когда "литературные корректоры" дочитают, выложу, скорее всего, на "Самиздате".
Александр Гор: A.K. пишет: 113700 знаков Чуть менее трёх авторских листов *... М-да, бумажное издательство публиковать сие не станет... Там требуют - не менее десяти...
makcum: Кому нужны эти бумажные издательства в век интернета?
Александр Гор: Ну... «Бумажных» писателей всё-таки меньше... И посему - больше надежд на бо'льшую аудиторию. Кроме того, издательство всё-таки фильтрует откровенно нелитературные, нелепые труды... Я давно не читаю, честно говоря, бумажных изданий, но... обычно читаю всё-таки когда-то изданные произведения. Они вызывают больше доверия. Хотя, конечно, требование десяти авторских листов для начинающих авторов – это дикость. Ни один советский писатель-фантаст, включая Ефремова, с таких объёмов не начинал. Но! Я что-то не слышал пока ни об одном писателе... Призёра литературных конкурсов, признанного критиками... Который бы издавался исключительно во всемирной сети...
makcum: Как будто Ефремов был признан критиками
Александр Гор: Ладно. Пошло пустословие...
makcum: Да и конкурсов он не выигрывал. Не в конкурсах счастье. Сейчас быть писателем в интернете солидней. Опять же аудитория больше. Другое дело, что нужна раскрутка
Александр Гор: makcum пишет: Сейчас быть писателем в интернете солидней. Александр Гор пишет: Я что-то не слышал пока ни об одном писателе...
makcum: А по вашему, в современном мире вообще есть писатели?
A.K.: Александр Гор пишет: Чуть менее трёх авторских листов * 3,3 авт.л. (знаки с пробелами считают:)).
Александр Гор: Можно попробовать «пробраться» в какой-нибудь сборник... Только сейчас, говорят это очень сложно... Может быть, Лариса Григорьевна сможет посоветовать... Что-нибудь... дельное.
A.K.: Весь текст. (Правда, пока без картинок:))
Александр Гор: Хм! Подразумеваются иллюстрации? Интересно, чьей рукой исполненные?
Rivarez: A.K. пишет: Когда "литературные корректоры" дочитают, выложу, скорее всего, на "Самиздате". Советую принять участие. Ваше творчество подходит для данного конкурса как нельзя лучше. http://zhurnal.lib.ru/k/konkurs_krupnoj_formy/
Эдэль: Эта повесть находит во мне живой отклик. Человечная, искренняя и светлая, она, помимо других тем, затрагивает вопросы самоопределения женской души, перекликаясь с "Бегущей с волками" Эстес и шаманскими практиками Виллольдо, а потому в женском сердце всегда будет отзываться особо. О чём эта книга? О будущем, которое может быть у человечества, если будущее будут создавать люди, учащиеся любить. О танце как универсальном языке чувств. О музыке дельфинов и умении отдавать, не требуя ничего взамен. Она заявлена как фантастическая, но в равной мере её можно назвать философской. Повесть читается легко. И на душе от неё светлеет.
A.K.: Спасибо, благодарная читательница!:)
полная версия страницы